– А что вы с ним сделали, с этим дедом? – спрашивает Петр. – С тем, что стрелял по птицам?
Мы уставились на него, а потом Франта вдруг стал обнимать Петра и так навалился, что они оба рухнули с лавочки – эту лавочку они где-то отыскали, пока я спала.
– Ты чего?
– Ты просто гений, – говорит Франта. – Мы должны этому деду отомстить за птичку. Чтоб неповадно было. Проникнуть в дом и выкрасть ружье, например.
– Ни за что, – говорит Катка. – Очнитесь, мы же скрываемся, и мы не будем ни у кого красть ружья и заниматься другими подобными глупостями. Вы совсем психи, все трое.
– Ну, значит, по дороге домой, – машет рукой Франта, – неважно. Но мы отомстим за смерть птички.
Когда Франта смотрит на меня, согласна ли я, я улыбаюсь, и он тоже. И у меня вдруг появляется такое странное ощущение, такая радость на душе, как когда я смотрела на паука, как будто всё вдруг прекрасно и так, как должно быть.
– Я завтра утром возвращаюсь домой, – говорит Катка. – С меня хватит, вы все ужасные: один другого хуже, я вообще не понимаю, что я тут делаю с вами.
Она встает и уходит в домик. Мы остаемся у костра втроем и дальше смотрим на огонь, потом Петр говорит:
– Кто пойдет за ней?
– Зачем? – удивляюсь я. Не понимаю, зачем за ней идти, ведь она ушла потому, что, наверное, хотела побыть одна.
– Давай ты? – говорит Франта Петру. – Меня она меньше всех переносит.
– Но за это ты со мной ночью будешь не спать, – говорит Петр.
– Легко, – отвечает Франта.
– Клянешься?
– Ну да, – пожимает он плечами, а Петр встает и собирается идти в домик.
– Слушай, дай мне свой телефон, это наш единственный фонарик.
– Ладно. – Франта порылся в кармане и включает на телефоне фонарик.
Петр заходит за Каткой внутрь, а мы остаемся у костра одни, и, когда я смотрю на Франту, он тоже переводит взгляд на меня, но потом мы опять смотрим в разные стороны.
П – У тебя с собой телефон? – говорит Катка, увидев меня. Тогда я ей все объясняю: он не мой, и в нем нет симки, так что нас по нему не найдут.
Непохоже, чтоб Катку это сильно обрадовало, она делает вид, что собирается дальше читать. Вообще-то я не знаю, что ей сказать, я даже не понял толком, почему она злится, может, ей тут не нравится, то есть даже точно, тут и правда хуже, чем я ожидал, но в целом не так уж и страшно.
– Все-таки тут не так страшно, – говорю я ей тогда. Она смотрит на меня.
– Ага, тут офигенно.
Я молчу, а она добавляет:
– Это вообще была плохая затея, и нам надо было вернуться домой.
Но сейчас, ночью, это все равно невозможно. А завтра посмотрим. Если я продержусь эту первую ночь, то продержусь и вторую, и так было бы лучше, чтобы родители увидели, что я не такой уж трус и могу обходиться без них, и дело вообще не в этом. Хотя дело было как раз в том, что я не хотел ночевать не дома без них в незнакомом месте, но теперь-то я как раз в такой ситуации, что уж.
– Я думаю, это была плохая идея, – говорит Катка.
– Почему? Ведь всё супер.
Она смотрит на меня.
– Правда?
Я пожимаю плечами.
– Ну… нормально, нет?
Катка не сводит с меня глаз.
– Петя, – называет она меня по имени. – Ведь ты сам видишь, что это безумие. Поехали утром домой.
Ну не знаю, посмотрим, как пройдет ночь.
И все равно нужно отомстить тому деду, который подстрелил птичку, это уж точно. Но лучше об этом сейчас даже не заговаривать, чтобы не выводить Катку из себя.
Катка открывает книжку и придвигает ее поближе к свечке.
– Не сердись на меня за то, что я убежал от тебя тогда на вокзале и у нас украли спальники, – говорю я, потому что это единственное, на что она правда могла разозлиться.
Но Катка смотрит на меня как-то странно.
– Господи, неважно. Просто мне это все в целом кажется уже как-то чересчур… Наверное, мне просто не хотелось, чтобы вы ехали без меня, я думала, что будет весело, что это будет приключение, что будет классно, но нет. И я хочу домой. Видимо, я слишком нормальная, скучная и хочу домой.
– Я бы тоже хотел быть нормальным, – говорю я.
– Ну, ты и есть нормальный.
– Нет, – я качаю головой.
Катка пожимает плечами.
– Я хочу почитать.
Она открывает книгу, и я оставляю ее в покое.
Ночной гость
П Посреди домика мы поставили стул, а на него свечку, не понимаю, как так получилось, что у нас есть свечки и нет фонариков, единственный фонарик – на Франтином телефоне, а он на нем играет. Мила смотрит, как он играет, но когда я присматриваюсь, то вижу, что она просто так пялится в пустоту. Я рисую при свете свечи, видно плохо, но это не страшно, а Катка читает у другой свечки. И хотя тут почти как в лесной школе, разве что холоднее, меньше света и никаких учителей, мне совершенно спокойно, тем более Франта обещал, что будет со мной не спать, а если заснет, я его разбужу. Я вспоминаю про родителей: наверное, они уже меня ищут, может, даже заявили в полицию, и в новостях показывают мою фотографию… Мне немного стыдно, что мама из-за меня беспокоится, но в то же время я радуюсь, что и папа беспокоится, и надеюсь, и Том. Надеюсь, они теперь думают, что, хоть я и не так хорош, как они бы хотели, все-таки лучше, когда я с ними, чем когда меня нет. И еще надеюсь, что они больше не будут заставлять меня делать то, что я ненавижу. В целом я рад, что я здесь, что мне это реально удалось, что тут со мной Катка, которая мне нравится, и Мила тоже, хотя с ней сложнее. Да и Франта не такой уж плохой, разве что чуть-чуть, но все равно он мне друг, мы играли с ним на компе.
Но вдруг я слышу за дверью какой-то странный звук. Сначала я думаю, что мне показалось, что это ветер шелестит ветками или что-то в этом роде, но потом звук повторяется. У меня колотится сердце. Там кто-то есть.
– Вы это слышали? – шепчу я.
– Что?
– За дверью кто-то есть.