Когда я хватаю ружье и собираюсь выходить, я вдруг слышу, что Петр кричит. У меня чуть сердце не останавливается.
M Я стою под деревом и разглядываю крону, нащупываю в кармане соечье перышко и вожу им по лицу, пока меня не начинает клонить в сон. Вдруг слышу, как Петр изображает сороку, но Катка не выходит, она все еще в доме, я тоже изображаю сороку – ничего. Не знаю, что теперь делать. Вдруг Петр начинает кричать, и вскоре Катка открывает окошко сбоку, выбрасывает ружье, а потом вылезает сама. На секунду задумывается, потом бросает ружье там и бежит к Петру, рядом с которым стоит тот дед. Надеюсь, он ничего им не сделает, мне хочется подбежать, но нас-то с Франтой он видел, я так только все испорчу.
Опять трещит сорока, это уже Франта, он машет мне, чтобы я подошла к нему.
П Я, конечно, пытаюсь изобразить сороку, но у меня не очень-то получается, и когда дед выходит из теплицы и идет к дому, я не знаю, что делать, и начинаю кричать. Он останавливается и поворачивает ко мне. Я лихорадочно размышляю, что ему сказать, и вообще стоит ли с ним разговаривать, раз я одет как девочка, а на самом деле мальчик, но пока просто ору, как можно более по-девчачьи.
– Что ты тут орешь? – набрасывается на меня дед. Понятно, что мне страшно, но его я боюсь гораздо меньше, чем монстров в темноте. Я начинаю хныкать, потому что не знаю, что еще делать, а пока просто тяну время, жду, когда появится Катка.
– Да что с тобой такое? Говори давай, не то я тебе так всыплю – своих не узнаешь.
– Нога, – пискнул я.
– А я при чем? – говорит дед.
Но тут за его спиной появляется Катка, я так радуюсь, что он это видит по моему лицу и сразу оборачивается.
– Что тебе надо? – рявкает дед на Катку, потому что она идет со стороны его сада.
– Простите, нам нужна помощь. Моя сестра… – Она показывает на меня и замолкает, не зная, что́ я уже наплел, но я-то еще ничего не придумал.
– Я подвернула ногу, – хнычу я как девчонка.
– А я при чем? – повторяет дед.
– Вот я как раз вас искала… Не могли бы вы посмотреть?
– Да что я там увижу? Я же не доктор.
Мы все трое молчим, только я, само собой, чуть-чуть всхлипываю, как будто мне очень больно.
– Откуда вы? Где ваша дача?
– Далеко, мы тут катались на велосипедах. – Катка машет рукой в сторону леса. – Мы бросили там велосипеды и оттуда шли пешком, а теперь вот сестра споткнулась и не может ходить, да?
– И что мне с вами делать?
– Не могли бы вы нас подбросить до города? – вдруг говорит Катка. Я удивленно смотрю на нее, неужели она правда хочет, чтобы он нас подвез?
– Ну уж нет.
– Мы заплатим. А что нам делать? У нас даже телефона с собой нет, чтобы позвонить родителям. И все равно их нет дома, они не смогли бы за нами приехать.
– Хм, ладно, – говорит дед. Я всхлипываю. Он смотрит на меня. – Ладно, – повторяет он. – Я пошел за ключами.
И уходит.
– Зачем ты попросила его нас отвезти? – шепчу я.
Катка пожимает плечами.
– Ну какая разница, ловить попутку или с ним? Я вся промокла и хочу поскорее отсюда уехать.
– А что с ружьем? Ты успела?
– Наполовину, мне пришлось бросить его в саду, – тихонько отвечает Катка, а сама ищет глазами Милу с Франтой, и показывает им жестами, чтобы они не высовывались. Но тут уже возвращается дед и открывает машину. Вообще-то я даже рад, что наконец-то в машине, где сухо. А вскоре и тепло.
Теплицы
M Мы с Франтой отползаем и наблюдаем издалека, как Катка идет говорить с дедом и как он потом возвращается к дому и запирает его. А потом Катка с Петром, который притворяется, что у него что-то с ногой, садятся в его машину и уезжают. Я не очень-то понимаю, зачем они с ним поехали, но выглядит как будто сами захотели, так что, видимо, всё в порядке. Все равно нам всем нужно добраться до автобусной остановки в городе.
– Поехали тоже? – спрашивает Франта, но мне нужно еще за ружьем, я объясняю ему, что Катка не успела и что нельзя так оставлять ружье, он его сразу найдет.
Я прошу Франту подождать, и он кивает.
Ползти мне уже не нужно, я просто захожу на участок и подбираю ружье под домом. Но окошко, через которое Катка вылезла, все еще приоткрыто, я хочу его закрыть, насколько возможно, но тут мне приходит в голову, что я могу оставить этому деду сообщение, чтобы он понял, почему исчезло ружье. Я забираюсь внутрь, и на застеленной постели укладываю на подушке два пера крест-накрест: соечье и то черное, которое я нашла позавчера, оно так и лежит у меня в кармане кофты.
Я вылезаю обратно, прикрываю окно, беру ружье и ухожу. Ну всё. Теперь можно и домой. Когда мы выходим на грунтовую дорогу неподалеку от того места, где мы в прошлый раз убили птичку, Франта говорит:
– Погоди.
И хотя это для него не так-то просто, подбирает несколько камней. Потом размахивается и бросает камень в теплицу. Одно стекло разбивается, в окружающей тишине это очень громкий неприятный звук. Франта пережидает немного, а потом швыряет еще один камень. И еще. Ужасно, звон стекла такой оглушительный, что, кажется, его должно быть слышно во всем мире – как выбрасывать банки в контейнер для стекла, только еще хуже. Мне хочется зажать уши, но вместо этого я откладываю ружье и тоже собираю камни, пусть уж мы с этим поскорее управимся. Я знаю, что Франта это делает ради меня, и хоть я этого и не хочу, все равно это так работает, мы разбиваем все стекла на обеих теплицах, это минутное дело, каркасы теплиц теперь торчат там как какие-то диковинные пауки.
– Подожди еще чуть-чуть, – говорит Франта и