– Не уходи! – Я повернулся к Ирис. – При Аманде можно рассказывать спокойно. Она уже достаточно знает про моего отца.
Аманда подняла брови и поглядела по очереди на каждого из нас. Ирис кивнула. Аманда налила себе еще кофе и снова села к столу. И Ирис начала рассказывать, что произошло на Керамической улице.
Ирис звонит в дверь. Отец рывком открывает.
ОТЕЦ: Где тебя носило? Никто хотя бы за тобой не следил?
Отец только сейчас понимает, что перед ним незнакомая девочка, и пытается захлопнуть дверь. Ирис успевает вставить ногу.
ИРИС: Агентство социологических исследований, добрый день! Мы проводим опрос, чтобы выяснить, как люди путешествуют.
Отец смотрит на Ирис, не говоря ни слова. Ирис замечает на полу в прихожей открытый чемодан и показывает на него.
ИРИС: Вы, похоже, как раз любите путешествовать.
Отец оборачивается. Ирис успевает заглянуть в квартиру и замечает в прихожей коричневую картонную трубку, прислоненную к стене.
ОТЕЦ: Кому какое дело, что я люблю.
ИРИС: Так я же говорю, опрос.
ОТЕЦ: Такие сопляки не проводят никаких опросов. Чего тебе надо? Денег?
ИРИС: Вообще, да, хорошо, что вы сами спросили. Проводя опрос, наша школа как раз надеется набрать денег на летний лагерь для детей из бедных семей.
Отец хочет закрыть дверь, но Ирис все еще держит ногу в дверном проеме. Ирис начинает быстро задавать вопросы. Отцу ничего не остается, как отвечать.
ИРИС: Куда вы ездили в последний раз?
ОТЕЦ: В Испанию.
ИРИС: Какая была цель поездки?
ОТЕЦ: Бизнес.
ИРИС: Куда вы планируете поехать в следующий раз?
ОТЕЦ: Не твое дело.
ИРИС: Через какое время вы планируете поездку?
ОТЕЦ: Как только меня оставят в покое с дурацкими опросами.
ИРИС: Вы путешествуете с семьей или в одиночку?
ОТЕЦ: Ну, хватит с меня. Удачи!
Отец пытается отодвинуть Ирис. Снизу слышатся шаги. По лестнице поднимается женщина с такой же картонной трубкой под мышкой, как у отца в прихожей. Ирис проскальзывает за дверь и прячется. Женщина не замечает Ирис. Она протягивает картонную трубку отцу и начинает говорить шепотом.
ЖЕНЩИНА: Вот оно. Раньше никак не получалось. Надо было дождаться, пока краска высохнет.
Отец хочет что-то сказать, но женщина продолжает торопливо рассказывать про прекрасные цвета, талантливую работу и подпись, которой никто не отличит от настоящей. Наконец отец перебивает ее.
ОТЕЦ: Тихо!
Ирис выходит из-за двери и протягивает отцу маленький листок бумаги.
ИРИС: Между участниками опроса будет разыграна поездка в Стокгольм. Это ваш лотерейный номер. Спасибо и удачи!
Аманда расхохоталась, но оборвала смех, заметив, какое у Ирис лицо. Ирис сидела, горестно потупив глаза.
– Отлично получилось! – приободрила ее Аманда.
– Да не отлично, – проговорила Ирис. – Я специально подготовила дома листок с лотерейным номером, но, только когда увидела его в руках у твоего отца, поняла, что перепутала его с другим.
– С каким?
– С твоей фотографией. Той, которую мы сделали на станции. – Ирис стала кусать ноготь на большом пальце. – Я попыталась тут же забрать ее обратно, но твой отец уже так разозлился, что ничего не вышло.
Ирис опять опустила глаза и глотнула.
– Я не нарочно, – прошептала она. – Мне очень жаль.
– Ну ничего, – попытался я ее утешить. – Может, отец даже не вспомнит потом, откуда эта фотография, и ничего не поймет.
– Да если бы только фотография, – вздохнула Ирис. И рассказала, что она часто фотографируется в автоматах и всегда подписывает с обратной стороны, когда и при каких обстоятельствах сделан снимок. На моем фото она тоже написала дату и приписала: «Альфред, ведущий “Радио Попова”, передачи по субботам в 3:00».
– О нет! – охнул я. – Что будет, если отец это прочитает?
Краем глаза я видел, как Аманда подняла руки к уху со стороны Ирис. Я сглотнул вздох, который уже подступал к горлу, потому что про уши Аманды я Ирис ничего не рассказывал – не хотел выдавать Аманду.
– Не стоит пока печалиться. – Аманда пригладила волосы поверх уха. – У людей в карманах чего только не валяется, и всё в итоге оказывается в мусорке. Вот, посмотрите!
Она вытащила из кармана носовой платок с прилипшими к нему сухими листьями, кошачьей шерстью, леденцами от кашля и огрызком карандаша.
– По крайней мере, теперь мы знаем, что отец собирается уезжать. – Я старался звучать посмелее. – Спасибо, Ирис, что ты это выяснила.
Ирис чуть-чуть приободрилась и сказала, что было и еще кое-что. Спустившись к входной двери, Ирис хлопнула ею изо всех сил, чтобы это точно услышали наверху. Но на самом деле сама она осталась в подъезде. Когда отец со своей гостьей зашли в квартиру, Ирис на цыпочках прокралась обратно и прижала ухо к двери. В прихожей отец с женщиной говорили громко, и до Ирис долетали обрывки фраз. Женщина сказала, что за картину должны хорошо заплатить и что никто ничего не заподозрит. Отец заметил, что картонные трубки отлично влезут в коврики для йоги, а женщина согласилась, что йога нынче так популярна, что в самолете никто не удивится отцовскому багажу. Потом они отошли подальше от двери, и Ирис могла разобрать только названия городов: Мадрид, Шанхай, Дубай.
– Похоже, отец собирается наделать каких-то глупостей? – уточнил я.
– Судя по тому, что рассказала Ирис, твоему отцу есть что скрывать, – отозвалась Аманда. – Будьте осторожны.
Ирис погладила свернувшуюся у нее на коленях Мельбу и сказала, что ей, наверное, пора домой. Мельба боднула Ирис в живот, как будто в утешение. Харламовский, который во время нашего разговора тихо сидел на шкафу, тоже решил показаться Ирис. Он порылся в гнезде, нашел среди своих сокровищ погнутую чайную ложечку и уронил ее на стол перед Ирис.
– Ты им понравилась так же, как Альфред, – сказала Аманда. – Животные чувствуют хорошего человека.
Ирис покрутила ложечку в руках и слабо улыбнулась. На улице уже начало темнеть. Аманда сказала, что может проводить Ирис домой, когда пойдет разносить газеты, потому что бродить по Одинокому проулку в темноте – не самое приятное занятие. А до тех пор можно отдыхать. Ирис обрадовалась и осталась в Глуши на весь вечер. Мы сделали домашку, а потом валялись на полу перед печкой и играли с Мельбой. Аманда разыскала в шкафу еще один гамак и повесила его на антресоли рядом с моим. Ирис, укачавшись в гамаке, почти сразу заснула, а я уже выключал фонарик и тоже готовился спать, когда