– Это просто крыса, – услышал я. – Она тоже хочет есть. Не тронь ее, и она тебе ничего не сделает. У нас в погребе иногда бывают крысы.
Это вернулась Ирис. Крыса тем временем спрыгнула на землю и быстро убежала.
– Ну как? – нетерпеливо спросил я.
– Забирай вещи, пойдем. – Ирис схватила свой рюкзак.
Когда я сложил тетради и книжки обратно, Ирис потянула меня за рукав к воротам. Посмотрела по сторонам и, не обнаружив ничего подозрительного, бросилась бежать с Керамической улицы. Я побежал следом.
– Ты видела его? – спросил я на бегу.
– Да. Пойдем куда-нибудь, где можно спокойно поговорить.
– Куда?
– Все равно, пойдем к вам.
Я остановился. «К вам». То есть к нам. Мне казалось странным, что есть место, про которое можно сказать «к нам». И опять: одно-единственное слово – и сразу выныривает вся моя неуверенность, и видно, как по-разному люди смотрят на вещи. То, что для одного «к вам», не обязательно для другого – «к нам».
– Даже не знаю, – засомневался я. – Я никогда не спрашивал у Аманды, можно ли мне звать гостей.
Ирис тоже остановилась и повернулась ко мне.
– Ну так спроси! – В ее устах это звучало до неприличия просто. – А я подожду где-нибудь. Если можно, то приду, если нельзя – значит, нельзя.
– Ладно. – Я подошел к ней. – Но обещай никому не рассказывать, где Аманда живет. Обещаешь?
– Обещаю-обещаю, идем уже!
Мы побежали так быстро, что стало не до разговоров. Всю дорогу я думал, что мне скажет Аманда. Если она не разрешит Ирис зайти, весь ее дом перестанет быть для меня домом – значит, это лишь временное пристанище, которое рано или поздно придется покинуть. А если Аманда согласится? Тогда дела, по крайней мере пока, идут неплохо. В начале Одинокого проулка я остановился и перевел дух.
– Теперь я пойду один, – сказал я Ирис. – Нельзя смотреть, где Аманда живет, пока она не разрешит. Подожди здесь.
– Не очень-то тут уютно. – Ирис оглядела металлические сараи. – А это кто написал?
Я посмотрел, куда показывала Ирис. На стене одного из сараев появилась надпись. Три черные буквы, с одной из которых стекали красные капли, как будто кровь.
– АСП, – прочел я.
– Похоже на логотип, – заметила Ирис.
– С утра его еще не было.
– А вон еще один. – Ирис показала на соседний сарай.
Вторая надпись была точно такая же: три черные буквы с капающей кровью. Очень странно, что в Одиноком проулке вдруг появились граффити. Я и людей-то тут никогда не замечал. Ни разу ни с кем не столкнулся, не видел ни отпечатка ботинка, ни брошенной обертки. Но думать об этом сейчас было некогда, мне хотелось скорее попасть к себе в Глушь и услышать, что же Ирис удалось узнать на Керамической улице.
– Закрой глаза и считай, – сказал я Ирис. – Когда досчитаешь до ста, можешь открывать, я буду уже далеко.
– Что, мне на самом деле тут и стоять? – Ирис скривилась. – А если тот тип, который намалевал граффити, вернется?
– Вряд ли. Это не то место, в которое хочется возвращаться удовольствия ради, – заверил я. – Скоро увидимся!
Ирис закрыла глаза и принялась считать. Пробегая по Одинокому проулку, я заметил на стенах еще несколько таких же граффити, но останавливаться было некогда. Я пересек лужайку и обернулся, но с этого места Ирис было уже не видно. Я притормозил и пролез через еловую изгородь в сад.
– Что за Ирис? – уточнила Аманда.
– Ирис Сантанен.
– Ирис Сантанен, – повторила она. – Из Забытых?
Я кивнул и добавил, что Ирис что-то знает о моем отце. Потом быстро рассказал Аманде, как мы познакомились. Когда я упомянул про носки, по которым узнал Ирис, Аманда от души расхохоталась.
– А ты глазастый, – сказала она наконец. – Но иди скорее позови ее! Ты не заметил, что пошел дождь со снегом? Вряд ли твоя подруга будет долго тебя дожидаться.
Я сказал Аманде «спасибо» и побежал к Ирис. Она уже подпрыгивала на месте, обхватив себя руками, чтобы согреться.
– А еще подольше нельзя было? – крикнула она, едва увидев меня. – Я уж решила, что ты уселся там пить кофе, а про меня забыл.
– Я вообще не пью кофе. Пошли! – Я вдруг почувствовал непривычную уверенность. Сейчас я смогу показать Ирис то, что в одну ночь изменило мою жизнь.
Когда мы вынырнули из еловой изгороди, Ирис остановилась на тропинке и удивленно огляделась. Деревья уже облетели, остались только голые стволы, под ними чернела земля, с неба сыпал мокрый снег.
– Как красиво, – как зачарованная прошептала Ирис, несмотря на влажную осеннюю серость, которой был подернут затоптанный грязью двор. – Никогда не видела столько яблонь!
– Почти все разных сортов. Аманда может рассказать про них побольше, – с гордостью сказал я, шагая к видневшемуся за деревьями дому. – Кстати, вот это старое дерево, согнувшееся почти до земли, – антоновка.
– Здравствуйте, дерево Антоновка. – Ирис поклонилась.
– Здравствуй-здравствуй, – прокряхтел я сквозь ладонь таким голосом, каким могло бы говорить старое дерево, и покосился на Ирис.
Ирис рассмеялась и легонько толкнула меня локтем. Мы одновременно взбежали на крыльцо, на веранде сняли грязные ботинки и с мокрыми волосами вошли в дом. Аманда, наклонившись, подкладывала в печку дрова и даже не взглянула на нас – наверное, хотела сначала дать Ирис спокойно оглядеться. Мельба мягко спрыгнула из корзины с яблоками на пол и потянулась перед Ирис. Ирис села на пол погладить Мельбу, а та сразу начала тереться щекой о ее ладонь, а потом улеглась ей на ноги.
– Это Мельба, а вон там, на шкафу, – Харламовский, родственник, м-м… ну, в общем, одной Боровинки, – сообщил я, показав на гнездящуюся в парике ворону.
Ирис посмотрела на Харламовского и встала. Аманда захлопнула дверцу печки и подошла к нам.
– Значит, ты Ирис. – Она протянула Ирис руку. – Добро пожаловать. Я Аманда, друг Альфреда. А «боровинка» – это сорт яблок, не такой уж и благородный, хотя эта птица временами и ведет себя так, будто она голубых кровей.
– Здравствуйте! – Ирис быстро пожала протянутую руку.
– Снимайте скорее всё мокрое и вешайте сушиться, – велела Аманда, отгоняя от Ирис Мельбу.
Мы развесили куртки на стульях возле печки и сели за стол. Аманда принесла только что испеченный яблочный пирог и два стакана сока. Ирис немедленно отрезала себе большой кус пирога и принялась есть его ложечкой. Я ждал ее рассказа с таким нетерпением, что мне кусок в горло не шел.
– Ну расскажи уже, – поторопил я. – Что там было?
Ирис покосилась на Аманду, потом вопросительно посмотрела на меня.
– У