– Спасибо, друзья, – сказала Аманда кошке и вороне – они, что ли, крались за нами молча до самой Керамической улицы?
– Это кто такие? Откуда они взялись? – взвизгнул отец, пошатнувшись. – Ожидается еще подкрепление?
– Как знать, – пожала плечами Аманда. В такую зимнюю ночь может произойти все что угодно. Кстати, Альфред, закрой окно. Пожалуй, уже достаточно проветрилось.
Я проскользнул мимо отца и выполнил просьбу.
– Так что, может быть, продолжим переговоры? – спросила Аманда с пугающей вежливостью.
– Продолжим, продолжим, только уберите свое чудовище! – выкрикнул отец.
Аманда позвала Мельбу, и та тут же спрыгнула с загривка отца на чемодан. Там она села, с невинным видом сложив лапки, – ни дать ни взять приличная домашняя кошечка. Отец достал из конверта бумаги, еще дрожащей рукой подписал нижний лист и вручил всю стопку Аманде. Кажется, она осталась довольна. А вот я наконец рассердился так, что обрел дар речи:
– А может, кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит?
Отец с Амандой повернулись ко мне, как будто только сейчас вспомнив о моем существовании. На миг они показались заговорщиками, которых уличили в чем-то, не предназначенном для посторонних глаз.
– Прошу прощения. – Аманда изобразила виноватый вид. – Твой отец только что подписал бумагу, в которой разрешает тебе жить у меня до совершеннолетия. Если, конечно, ты не против.
Стало тихо. Я посмотрел сначала на Аманду, потом на отца.
– Это правда?
Отец кивнул, и я заметил, что у него дрогнула щека.
– Да, я подумал… Точнее, мы вот с ней…
– С Амандой, – быстро напомнил я, чтобы отец не наболтал еще каких-нибудь глупостей.
– Да, с Амандой, – повторил отец. – Мы подумали, что, наверное… Наверное, не стоит оставлять тебя одного так надолго.
Отец замолчал и мгновение смотрел на меня как будто новыми глазами. Потом он пришел в себя, сунул руку в карман и протянул мне ключ.
– Можешь прийти забрать что нужно. – Отец кивнул на дверь нашей квартиры. – Ну и вообще… заходи.
Я не мог поверить своим ушам. «Можешь прийти», а не «заходим, забираем». Ты – можешь. То есть я. От изумления я даже не сразу осознал, что произошло дальше. А дальше отец сделал шаг вперед и неловко протянул мне руку. Я ощутил легкий запах чеснока и эрл грея, когда отец наклонился обнять меня. Это было очень быстрое объятие, пара хлопков по спине, но это уже неважно. Все было неважно по сравнению с тем, что отец на секунду забыл про свои дела и заметил меня.
Гости прибывают
Весь день накануне Рождества валил снег. К вечеру земля покрылась толстым белоснежным покрывалом. Ветки яблонь под тяжестью снега гнулись к земле, а яблоки, до которых мы так и не дотянулись, нарядились в смешные белые шапочки. Когда мы шли между сараями, Аманда сказала, что ночь будет ясной и звездной – настоящая рождественская ночь. Одинокий проулок в свежем снегу выглядел непривычно уютным. Проходя мимо граффити «Радио Попова», которое нам с Ирис так и не удалось смыть, я отвернулся. Не позволю какой-то дурацкой каляке испортить Рождество, которого я так ждал.
Я как раз размышлял о том, что принесет с собой рождественская ночь, когда Аманда вдруг остановилась. Она сделала несколько шагов вбок по снежному покрову, подняла руки к ушам и вгляделась в просвет между сараями. Я посмотрел туда же и спросил, что она там увидела. Аманда не ответила, замерев, но мгновение спустя она все-таки вернулась, и мы пошли дальше.
– Что там было? – снова спросил я.
– Ничего… Я ошиблась, – пробормотала Аманда и, когда мы уже зашагали дальше, добавила погромче: – Какой же холод сегодня. Хорошо, что Ирис осталась присмотреть за домом.
Ирис осталась в Глуши следить за печкой и приглядывать за Мельбой и Харламовским, которые в нетерпении крутились вокруг еды. Когда мы уходили, она сидела у стола и командовала:
– Еще одна булочка – и пеняйте на себя! Харламовский, иди вымой когти, сегодня же Рождество! Мельба, лапы прочь от этой миски!
Газета перед Рождеством не выходила, так что на этот раз мы были без тележки. Но маршрут остался прежним. Первым по очередности был Вейкко Пелтонен. У двери я занервничал. Я никогда раньше не видел никого из Забытых, кроме Ирис. Они слышали меня по радио, но я-то их нет. Я не знаю о них ничего, кроме того, что рассказала Аманда, и того, что они сами написали в письмах.
Аманда осторожно постучала в дверь. Через минуту дверь приоткрылась и в щели показалось детское лицо.
– Ты, наверное, Вейкко, – шепнула Аманда.
Мальчишка закивал.
– Очень приятно. Меня зовут Аманда, а это Альфред.
Вейкко снова кивнул, продолжая разглядывать нас через щель.
– Мы пришли забрать тебя на праздник, – продолжала Аманда. – Ты готов?
Мальчишка посмотрел на нас еще мгновение и приоткрыл дверь пошире, так что мы увидели его целиком. Он был босиком, в желтой пижаме, заляпанной чем-то спереди, лохматый. На руке болтался серый носок с дыркой на большом пальце.
– Так идти нельзя, – сказала Аманда. – На улице холодно. Надо надеть свитер и куртку. И носки, и шапку, и варежки. Ты знаешь, где они?
Вейкко, по-прежнему молча, помотал головой.
– Ну, пойдем поищем. – Аманда оглянулась на меня. – Альфред, жди здесь. Если кто-нибудь придет, скажи, что в квартире идет рождественская противопожарная проверка и ей ни в коем случае нельзя препятствовать.
Аманда проскользнула мимо Вейкко в квартиру. Через щель я слышал ее шепот и шуршание одежды, и вскоре Аманда появилась снова, ведя за руку Вейкко, утепленного с ног до головы. Шапка и шарф явно были ему велики – видимо, его собственных найти не удалось. В другой руке Аманда несла полиэтиленовый пакет, в котором виднелись сморщенные яблоки. Разумеется, зеленые.
Следующими были Абди и Сара Карам. Они ждали нас на ступеньках с куртками в руках. Абди был в гладкой водолазке и чистых джинсах. На сестру он надел красивую голубую кофточку и расчесал ей волосы на прямой пробор.
– Какие вы нарядные, – похвалила Аманда.
– Мама говорит, что на праздник надо одеваться красиво, даже если ты бедный, – бойко ответил Абди. – Я умею стирать, чинить и гладить одежду. Сару я всегда одеваю по утрам в чистое, хоть его и нелегко найти, потому что Сара ужасная грязнуля.
– Гивнуля, – повторила Сара.
Абди улыбнулся сестре и поднялся со ступенек. Он протянул мне руку:
– Меня зовут Абди.
– Альфред. – Я пожал ее.
– Очень приятно, – ответил Абди без тени стеснения и поднял сестру на закорки. –