– Он неговорящий… Говорящие находятся в павильоне цветных металлов.
– А вдруг заговорит?! Ведь он тоже любил! Ну, скажи нам, потерянным людям, как сохранить чувство любви? Ты слышишь, Конфуций?
– Нет, нет… Он неговорящий.
– А тот, говорящий, в павильоне цветных металлов, знает, о чём говорить?
– Наверно… – Сволочкова задумалась, и ей опять стало плохо. – Мардахай Абрамович дал ему компьютерную программу, вероятно, чтобы не помешать прекрасному бизнесу.
– Ты, Анюта, наверняка гордишься его программой?
– В этом его суть, гениальность… Потому как почти все мумии и даже некоторые памятники говорят и думают, как наш хозяин-глобалист…
– Но он-то ещё не знает о твоём сексуальном превосходстве? – оборвала примадонну Настя.
– Как не знает?! Он всё знает и чувствует, каждую мою кровинку. Его программа шлифуется в шести компьютерах. Шестой компьютер с человеческий волос надёжно спрятан вместе с переходниками.
– Это когда вы в постели. А если ты спишь с другим?
– Я не в курсе пока… Но то, что я переспала с Колбасовым, этого не скроешь. Выкрутиться поможет только «катастрофа»…
– А с Ромео Писюкастым как быть? Ты думаешь, он не узнает? А с Исаком Хавовичем Эймсом, «Культурной революцией», а с Иосифом Преподобным, а с Краснощёким Тарзаном. Я, дорогая моя Анюта, знаю все твои брендовые шоры. Я уважаю, даже люблю тебя за женскую оборотистую смекалку…
– Настенька, ты такая очаровашка, такая провинциально искренняя! К тебе мужчины просто приклеиваются…
– Милая моя Анюта, я никуда не хожу, ни с кем не встречаюсь, и все мои достоинства и недостатки – на полотнах великих подземельных художников-авангардистов, воинствующих ораторов под руководством Леонардо да Винчи…
– Я много слышала про него. Это очень искренний мильхиоровый и хорошо говорящий памятник. Он сказал: «Где дух не водит рукой художника – там нет искусства».
– Да, Анюта. Эти слова он повторяет своим ученикам, и они теряются, потому что он сам порождение орбиты человеческих душ. Он очень редко встречается с хозяином. Но талантливые ученики-художники – его слабость. Он умница, бесстрашный. Мардахай Абрамович боится и не посещает его уроков. Леонардо открыт, и не без основания. Он догадывается в ком и где живёт истина и называет её дочерью любого времени. Леонардо знает, что такое любовь. Не секс, а любовь. «Любовь, – говорит он, – сказывается в несчастье. Как огонёк, она тем ярче светит, чем темнее ночная мгла. И не всегда в любви хорошо то, что красиво. И то, что любовь не карает зла, означает, что она способствует, чтобы оно свершилось».
Настя задумалась.
– Все люди стремятся к добру, – тихо сказала она, – но совершают зло. Именно оно ведёт к богатству, распущенности. И нет ничтожнее, безрассуднее цели, чем посвятить свой талант, свои мысли, страдания, искренность достижению богатства и строительству нового Вавилона. В одиночку этого никогда не построить, поэтому рабство не имеет границ и плавно переходит из одного социального строя в другой. От одной формы эксплуатации к другой. И рабство на каждом новом социальном витке – новое! Интернетный раб похлеще раба на поле или в забое. На поле – солнце, тучи, гроза, ветер, дыхание звёзд. В Интернете всё это есть, но всё это лишено очарования жизни, как в забое. Я увезу его…
– Попробуй, глупенькая, замороженная девочка! Но не забудь слова Леонардо да Винчи: «Сияющая красота юности уменьшается в своём совершенстве от чрезмерных и слишком изысканных украшений». Сними их!
– Я всегда помню эти слова, но любая душа, даже душа убогого компьютерного человека, имеет пусть маленькое, пусть высохшее, но обязательное пространство для любви, верности, красоты поднебесной. Она сдавлена борьбой за власть, землю, квартиру, место для машины, место на долговечном кладбище и ещё жутким временем нашей военной, оглушительной цивилизации. Теперь слово «ура» не имеет адреса. Как жутко, как обидно, как страшно, когда за этим мудрым словом прячется заискивание перед регалиями, званиями, самодовольством, пиршеством, дурным превосходством, не перед заброшенными избами-домами нищих, безработных людей – трудоголиков, борющихся каждый по-своему за выживание. Душа их раскололась. Одна половина, как жирная самодовольная свинья, тянется и бежит за вкусной радостью, за бизнес-прибылью, другая половина, не думая о вкусной радости, ни о какой бизнес-прибыли, пытается поделиться всем тем, что имеет в этой безумной, безжалостной жизни.