– Вы дружили с Колбасовым? Мне об этом Анаконда сообщила – его бывшая сто первая жена.
– Нет, упаси господь… Он гипертоник, кроме того, страдает жутким простатитом, постоянно обращался ко мне, к тому же заядлый подпольный пьяница.
– Об этом я узнал с большим запозданием, – сухо сказал олигарх.
– Извините, но Колбасов как раз тот человек, который может заставить сойти с ума кого угодно – даже Льва Николаевича.
– Вот как! – хозяин налил в золотую чашечку чёрный как уголь кофе, предложил Гиппократу присесть и выпить за компанию. Врач смутился, почему-то растерянно посмотрел на чашку.
– Нет, нет, спасибо, у меня сегодня клиентов больше, чем вчера, и многие хотят жить…
– Извините! Но Колбасов в розыске и я кое-что хотел бы от Вас услышать.
– Не дай бог, Мардахай Абрамович! Я всё чаще с ужасом думаю о том страшном времени, когда мы все вдруг (кроме Вас, конечно) окажемся в розыске… И Василий Великий, и Ломоносов, и Державин, и Батюшков, и Пушкин, и Лермонтов, и Писемский, и Толстой…
– Хватит, хватит! Я понял. Анюта, ты слышишь, о чём говорит врач-философ?
– Слышу, слышу… Приятного мало. Но от тюрьмы да сумы спасения нет. – Сволочкова стояла напротив трюмо красного дерева и любовалась собою. – Пока мы с мудрецами в дружбе, объединяться надо, нужных людей искать… Джорджи Омари дурак-дурачком… живот ниже промежности, а выход нашёл.
– Какой выход? – оборвал её олигарх.
– Попугаи-неразлучники, магазины от Африки до Китая…
– Ну да, ну да. Бизнес, а вроде как с красивыми птичками,… но с ними много не натешишься и полного удовольствия не получишь.
– Как не получишь? Они ведь разговаривать умеют…
– Молодцы! Но с ними не переспишь…
– Гений мой! Ненасытный, как Анаконда! – опять всплеснула руками Сволочкова. – Не знаю, насколько тебя хватит.
Гиппократ не выдержал и рассмеялся.
– Вы удивительный человек! У Вас на первом месте… – тихо сказал он.
– … Памятники, – оборвал его олигарх. – И только памятники! А потом всё остальное, – вдруг раздражённо заговорил хозяин. – Ты не знаешь, сколько я бился над твоей серебряной оболочкой. Найди Колбасова, и он всё расскажет. – Олигарх начинал нервничать, потому что глаза его округлились, лицо вспыхнуло, и он, несколько раз перекрестившись, просил помощи неизвестно у кого – может быть, у Бога.
Врач не сводил насторожённого взгляда с обеспокоенного хозяина и вдруг заметил в глазах его сырость и какую-то ожесточённую злость.
– Анюта, – неожиданно еле слышно сказал Крупин, – прошу тебя, крошка моя сердечная, оставь нас с врачом на несколько минут.
Примадонна хотела возразить, но, встретившись с безумными, почти ошалевшими глазами олигарха, вышла за дверь.
– Гиппократ мой, – вдруг почти плача, так же тихо сказал хозяин. – Ты счастливый человек, точнее, памятник, со второй счастливой жизнью. Я бы добился, чтобы ты жил вечно и радовал людей своими чудо-успехами. Но Чистилище умирает. И причина – глупая история нашего дикого времени. Мне плохо, очень плохо! От меня, вернее, от нас уходит великий мудрец, бывший артиллерист-классик Лев Николаевич Толстой. И я ничем не могу помочь… – он вдруг как-то совсем по-детски расслабился, развёл руками, и крупные слёзы потекли по истомлённым щекам.
Ревел он, или плакал, или злился на самого себя, понять было трудно. Но, судя по выражению лица, ему было очень и очень плохо. Он даже не мог говорить, и, когда врач спросил его, что случилось, он молча указал на дверь и почти шёпотом выдавил:
– Посмотри, пожалуйста, нас никто не подслушивает?…
Врач подошёл к двери, открыл её, но там никого не было.
– Хорошо, что никого нет. Не закрывай дверь, потому как я боюсь больших и длинных ушей. Очень боюсь!
– Что случилось, Мардахай Абрамович? – повторил врач.
– Подожди, подожди, дай мне справиться со своею болью, страшной болью, и обидой за все изваяния, – он опять посмотрел на дверь. – Ты – счастливчик, тебе ещё лет пять-шесть, а может, ещё чуть-чуть побольше осталось наслаждаться жизнью. А остальные памятники умрут или застынут в этом году. Осталось несколько месяцев.
– Что случилось? – опять спросил Гиппократ. – Говорите! Нас никто не слышит.
– Давай я всё-таки прикрою дверь. А ты иди к столу, поближе к электролампе, чтобы я глаза твои видел.
Он подошёл к двери, глянул в прихожую и, убедившись, что никого нет, закрыл дверь на засов.
– Мало ему серебра, платины, так он и золота сумел прихватить, Вольф Мессинг хренов! Все уши прожужжал о конце света!!! Анюту мою Евсеевну, примадонну, догола раздел! Оплодотворить хотел прямо в гостиной-столовой, на моём кожаном кресле! Мерзавец! А я ему все тайны Чистилища открыл, все ходы и выходы показал, схему продажи изваяний. Благо Авдотья Кирилловна, каолиновая ваза, всё видела.
– Про кого Вы?! – опять спросил Гиппократ.
– А тебе что, так интересно? Добрый мой друг, целитель униженных и оскорблённых. Или ты волчий след по запаху чуешь? Что ж, давай. Анаконда первым помощником будет! Жена его сто первая!
– Колбасов, значит. Он и Вам жизнь подпортил. Я его сразу по нервным пальцам определил. Подпортил, значит…
– Не подпортил! – закричал вдруг олигарх и, схватив дорогой халат, порвал его. – Здесь большая разница: Чистилище угробил! Святое место – в бардак!.. Гадина! Вор в законе! Ну скажи мне, Гиппократ, чем я насолил ему, что он такую пакость сотворил?!! Мало ему! На подтанцовках со всем кордебалетом переспал! Детишек внебрачных, как дикий орангутанг, наплодил! Всё мало! Скотина! Диких тетёрок подавай, а сам в мой офис влез, святое похитил…
– Чего? – насторожённо спросил Гиппократ.
– Святое из святых. То, что я искал долгие годы на орбите человеческих душ!
– Чего-чего? – опять переспросил Гиппократ.
– На орбите человеческих душ есть код! Самый принципиальный, почти недоступный.
– Не может быть!!
– А вот так! Код бессмертия духа мудрых памятников. Этот двадцатизначный код я хранил в офисном сейфе…
– Фантастика!!
– Никакой фантастики. На одной третьей от Луны находится… – открыл орбиту Евгений Левенцов, бывший генерал, а потом радиоинженер, на очень высокой частоте она обозначилась, как мышь скользила по болоту. На самой высокой частоте электромагнитных волн. Оказывается, она имеет свой код ошарашенных наукой тамошних людских душ. О них Эйнштейн говорил: «Совершающие абсурдные попытки достигают невозможного». Они там бессмертны!.. – Хозяин вдруг замолчал, тяжело вздохнул, прислушался. – Кажется, Анюта пришла…, Ничего, дверь на запоре, подождёт. Я тебя ставлю в известность, дорогой врач, потому что ты временем жизни располагаешь. От тебя может зависеть судьба нашей подземки, а может быть, и судьба России.
– Каким образом?
– Очень простым. Твой медицинский офис