Магазинчик при АЗС был перевернут вверх дном и густо заляпан кровавыми следами на полу и брызгами и потёками на стенах и стеклах витрин. Судя по здоровенной луже давно свернувшейся и засохшей на полу и уже протухшему обглоданному костяку в ней — тут явно кого-то сожрали. А судя по разнесенному магазину: перевёрнутым полкам и рассыпанному товару с них, этот самый кто-то без боя не сдался. Но, несмотря на погром, пять новеньких пластиковых и три металлических канистры на двадцать литров я там отыскал легко. Кирилл отмотал метров шесть шланга, аккуратно обрезал его свежеобретённой «Морой» и ловко присоединил один конец к заборному патрубку насоса, другой опустил в темную горловину. Насос поставил на соседний, закрытый, люк, раздаточный кран заправил в первую канистру.
— Ну, погнали наши городских, — он взялся за ручку и начал вращать.
Сначала послышалось хлюпанье и бульканье. Потом полупрозрачный шланг наполнился бледно-желтой жидкостью. И через секунду — ровная струя бензина забила в канистру! Звук наполняющейся канистры был музыкой.
— Работает! — Кирилл ухмыльнулся, не переставая крутить ручку. — Давай, Сергей, канистры подставляй!
Я смотрел, как желтая струя наполняет одну канистру за другой, и мысленно аплодировал парню. Практичный и смекалистый. Знает кое-что из того,о чём я и не подозревал, если честно. И ведь это мы с ним пока до компьютеров не добрались даже… Хорошая находка, этот Кирилл, — подумал я. Не только стрелять умеет.
Примерно через двадцать минут у нас было восемь полных канистр. Сто шестьдесят литров драгоценного топлива, два полных бака «Соболя» и ещё одна канистра сверху. Теперь мы ещё по одному пункту полностью автономны и не зависим от военных. Пустячок, а приятно. Не люблю без острой на то необходимости на поклон ходить и что-то у кого-то выпрашивать. Теперь как минимум в части, касающейся еды, оружия, боеприпасов и горючего — и не придётся.
А вот шланг действительно начал слегка размягчаться, пусть и выдержал. И Кирилл его без малейшего сожаления отбросил в сторону, после чего начал закручивать крышку на горловине топливного танка.
— Отлично получилось, особенно — для первого раза, — сказал я, закручивая крышку последней канистры. — Бензин — в салон, там Дядя Витя по стенам специальные крепления прикрутил, чтоб в движении канистры не падали и по полу не катались. И — давим по тапкам, пока нас тут новые меги не учуяли.
На КПП «Балтики» нас встретили знакомые лица. Именно эти морпехи мне при заселении вещи в квартиру заносить помогали.
— Привет, Лёня, — опустив стекло, протянул я руку ближайшему из часовых прямо через окно.
— О, экспроприаторы наши вернулись! — усмехнулся он, отвечая на приветствие. — Чего сегодня раздобыли? Снова кто-то «нажитое непосильным трудом» грузить упреет?
— В корне не согласен с термином, который ты употребил, Леонид, — парировал я, вылезая для досмотра. — Слово «экспроприатор» имеет уж больно негативное значение. Мы — честные мародёры, берём только то, что никому уже не принадлежит, но многим всё ещё нужно. Мы — добытчики, Лёнь. Сегодня вот навесы нормальные для Гришиной «шашлычки» привезли. Пойдёшь после смены мясца жареного поесть, а там столики — в натуральных шатрах стоят. Сухо и уютно, и плевать, что дождь с неба.
— Шатры? — Лёня поднял бровь. — Ну, дело хорошее, чего уж… Кстати, для вас, шебутных, кому на месте не сидится, новость есть хорошая. Карантин сократили. Теперь не три часа торчать в «зверинце», а всего час. Медики говорят, раз уж не свалился за рулем по дороге — значит чист. А если укусили или подрали, так зараза, что со слюной передаётся, буквально через десять-пятнадцать минут тебя в упыря превратит. Какой тогда смысл людей по три часа в клетке мариновать?
— Логично. А откуда такие точные цифры? — поинтересовался я.
Леонид мгновенно помрачнел.
— Были прецеденты… — пробормотал он, отводя взгляд. — На вылазке нескольких парней цапнули… Думали, пронесет, ведь там как минимум один был из иммунных… Нифига не пронесло. Через двенадцать минут первый на своих кинулся. Иммунный дольше всех продержался, но через шестнадцать минут и он… Короче, пришлось… Ну, ты понял. Так что час — чистая перестраховка. Но всяко лучше, чем три.
Час в пустой комнате с решёткой вместо одной из стен, за что помещение карантина и получило меткое прозвище «зверинец», пролетел довольно быстро. Очередной часовой, на этот раз, для разнообразия не прапорщик, а старшина, выпустил нас «на волю, в пампасы» и мы покатили к Грише, обещанные шатры отдавать.
Вот уж кто на седьмом небе от счастья был. Я оказался прав, и то усиливающийся, то затихающий, но так окончательно не прекратившийся ливень, разогнал ему всех посетителей. Шашлычник, как и обещал, продлил наш «шашлычный кредит» с лихвой. Пообещав вернуться часа через полтора, мы двинулись в автопарк, где забрали у Дяди Вити подготовленные его знакомцами-связистами к работе «Северки» — две относительно компактные и лёгкие, ну, по армейским меркам, радиостанции с цифровым шифрованием. Уже не новые, да, я такие ещё по «срочке» помню, их как раз во вторую чеченскую кампанию в войсках обкатали и они массово пошли в подразделения, заменяя древние и тяжелые, как надгробия, радиостанции Р-159*.
*Армейская радиостанция Р-159 в готовом к работе состоянии весит 14,5 кг. Радиостанция «Северок-К» — 5,55 кг. Разница почти в три раза.
Попросили Дядю Витю о помощи, тот выслушал, в положение вошел, вызвал откуда-то трех бойцов, которым я предложил немного подзаработать. Торговаться сильно не стал, опыт уже имелся, пообещал каждому по пачке в пятьдесят патронов «люгер». На том и сошлись, после чего поехали на снятую мною квартиру — выносить и по-новой грузить в «Соболь» всё, что я добыл на базе «Бастиона». Пора мне имущество перевозить в Кронштадт. Док пообещал пару-тройку подходящих помещений в своей клинике мне под проживание и хранение всякого имущества выделить. Чтоб нам с Киром и самим было где разместиться, и добычу сложить.
Уже выезжая с «Балтики», вызвал через Лёню старлея, вернул ему ключи от квартиры и пожелал всего самого-самого на прощание. Тот в ответ предложил, при необходимости, обращаться снова в любой момент. На том и расстались, довольные друг другом.
А вот на Кронштадтском КПП атмосфера царила откровенно гнетущая. Часовые стояли не просто напряженные — злые они были. Сжатые челюсти, сторожкие, цепкие взгляды, пальцы на спусковых скобах автоматов. Дождь хлестал по