— Что случилось? — спросил я у старшего по КПП, пока он проверял наши личности на своём планшете. — Видок у вас, парни — будто война началась.
Взрослый, матёрый сержант-контрактник мрачно посмотрел на меня.
— Да лучше б война, на войне всё ясно: тут наши, а там — враги. Первым нужно помогать, а вторых — убивать. Дозорную группу у нас перебили. Четверо парней. На УАЗике. Сначала связь пропала. Отправили мото-маневренную группу им на помощь. Нашли сгоревший «Хантер» на дороге под Разбегаево. Ребята… Все. Обобраны подчистую. Оружие, боеприпасы, «броня» и шлемы, рации, аптечки — всё сняли.
Ледяной комок сжался у меня под ложечкой. Не меги. Люди. Холодные, расчетливые, жестокие.
— Точно не меги? — для виду уточнил я, уже зная ответ.
Сержант только сплюнул в лужу себе под ноги.
— Ну, какие нахрен меги, мужик? Заражённые — они же полные психи. Им от нас нужно только наше мясо, а не автоматы и патроны. Это… люди, мужик. Сволочи и твари конченные, стреляющие в спины тем, кто едет кого-то спасать, но — люди. Так что, вы уж поосторожнее там.
Шлагбаум поднялся. Я дал газу, уводя «Соболь» на асфальтированную площадку перед здешним карантином. В салоне повисло тяжелое молчание. Кирилл молчал, да и мне сказать было нечего.
Всё как обычно. Самый страшный враг сами себе… — пронеслось у меня в голове, пока я парковался. Какая бы страшная, стрёмная и безумно-фантастическая хрень ни свалилась бы нам на голову — всегда среди людей найдется сволочь, что не лучше, а то и пострашнее любого чудовища. И, похоже, пора влезать в комбезы «Сотника» и вставлять в «броню» самые толстые пластины.
Дождь стучал по крыше «Соболя». Обычно перестук капель навевает тоску и хандру, но сейчас он звучит как пулеметная очередь. Обстановка вокруг стремительно менялась. И правила выживания — тоже.
Глава 20
Док, раньше отличавшийся гостеприимством и хлебосольностью, в этот раз нас за стол не усадил и даже не поздоровался толком. Едва мы, как в армии говорят, доложились о прибытии, как он нас огорошил.
— Мужчины, всё понимаю, но — не от меня оно зависит… Короче, вас пред свои светлые очи затребовал полковник Ивашкевич. Посыльного присылал, мол, как только объявитесь — сразу к нему, чуть ли не в любое время дня и ночи. И, думаю, с КПП о вашем прибытии ему уже доложили. Поэтому — всё потом, сначала к нему.
Нифига себе, смешная шутка. Это что же получается, когда нужна от военных какая-то помощь, то или вступай в ряды, или шуруй по холодку, куда глаза глядят, а когда вдруг что-то понадобилось уже самим господам в погонах — так берите ноги в руки и — вперёд, с радостным повизгиванием? Нет, ну, в какой-то мере и я слегка передёргиваю, понятное дело. Как ни крути — защитный периметр вокруг Кронштадта и «Балтики» держат военные, и новоприбывших именно они бесплатно кормят. И окрестности в поисках выживших патрулируют. Так что, не мне их в чём-то обвинять. Но, всё равно, подобное отношение со стороны офицера, которого я знать не знаю и которому, совершенно точно, ничем не обязан — неприятно.
— Полковник Ивашкевич он что, дохрена большой начальник?
— Эээ… — тут Док, кажется, слегка подвис. — Ну, он, как я понимаю, в здешних штабах — старший по разведке.
— Начальник разведки значит, — вслух размышляю я. — А точно не контрразведки?
— Точно, — наконец приходит в себя от первоначального изумления Николай Николаевич. — Кто тут у «особистов» старший — я тоже в курсе, доводилось общаться.
Док ловит на себе наши с Кириллом изумлённые взгляды и лишь руками разводит. Мол, а что поделать? Ну, да, чем выше забирается человек, тем шире у него круг знакомств. И далеко не всегда и не все эти знакомства — приятные или полезные.
— Эх, ладно, Док, твоя взяла. Пошли знакомиться со здешним главным разведчиком. Раньше поймём, чего ему от нас нужно — раньше за стол сядем. А то жратеньки хочется.
Кронштадт — он небольшой, но на встречу мы решили всё же поехать, так быстрее. Правда, Кириллу, как самому молодому, ехать пришлось в салоне, балансируя на груде оружия. Но — доехали без происшествий.
На входе в здешний штаб пара укомплектованных «по полной боевой» часовых вежливо, но непреклонно потребовала сдать оружие. Требование, с какой стороны не погляди, имело смысл и было вполне резонным, поэтому я бычить или возмущаться не стал, а без разговоров выложил на стол, видимо, специально для этой цели там и поставленный, и автомат, и пистолет, и даже обе имевшихся при мне гранаты вытянул аккуратно из подсумков. Кирилл молча последовал моему примеру, сдав свою «ксюху». Проще всего было Доку, наш медикус был безоружен. Пацифист бестолковый! Нужно ему будет хотя бы пистолет подарить. А ещё лучше — «Кедр». Лютая штука. Как автоматическое оружие — ничего особенного, но если вместо пистолета, строго одиночными и на пистолетной же дистанции — просто зверюга.
Ага-ага, «срочно», «в любое время дня и ночи»… В приёмной нас почти полчаса промариновали, в чем я, впрочем, изначально не сомневался. Впрочем, я к подобному развитию ситуации был готов и беспечно развалился на одном из стоящих у стены стульев. Док, тоже дяденька взрослый, по разным начальственным кабинетам побегавший немало, почти одновременно со мной сделал то же самое. Кирилл — тоже молодец, мгновенно последовал нашему примеру. Правда, парень сидел с каменным лицом и пальцы чуть постукивали по колену. Чувствовалось — нервничает. Ну, ничего, оботрется и привыкнет.
— Вас ждут, — наконец сообщил нам молодой солдат, сидевший за столом секретаря. Уж не знаю, секретарь он тут, ординарец или просто дежурный или даже дневальный. Да и не сильно-то оно мне интересно, если честно. Ждут? Хорошо, пошли.
Кабинет у полковника был обычный, стандартно-безликий кабинет государственного служащего среднего звена. Ну, хорошо, не среднего, чуть выше. Но никакого пафоса, никакой роскоши. Застекленные шкафы с какими-то книгами, зацепился взгляд только за полную подборку общевоинских уставов одной книжкой, да Боевой устав в трех частях. Остальное — какие-то справочники, наставления и пособия. Половина — так и вовсе воениздатовские, с светло синих картонных переплетах с темно-синим тканевым корешком без каких-либо надписей. Как хозяин кабинета в них ориентируется — бог весть.
На стене — задернутая шторкой карта, думаю, испещрённая какими-нибудь значками и символами. Потому,