Я услышал вздох Табби при упоминании доктора Нарбондо, но продолжал читать, не останавливаясь и с легчайшим удивлением:
«Когда вы отдадите Помазку его деньги, вы очень меня обяжете, немедленно отправившись в Дикер, поскольку нас ожидает путешествие на юг. Но если мы не появимся у дядюшки Табби к закату, всё предприятие утрачивает смысл.
Мне многое стало известно, Джек, и самое время вам с Табби тоже всё узнать. Наш противник — доктор Игнасио Нарбондо. Именно он, прислав фальшивое послание из Данди, заманил нас на север. И, занимаясь там по его наущению чепухой, я оказал ему колоссальную услугу, потеряв две недели и позволив цинично манипулировать собой. Именно Нарбондо убил Басби и украл драгоценные камни и его аппарат, естественно бросив подозрение на пруссаков. А теперь он, скорее всего, воспользовался „вторым лучом Басби“ — лучом безумия. Я не могу объяснить действие луча, но подозреваю, что гравитационное искажение формы волны провоцирует ответное искажение деятельности мозга. Вы помните, что поиски портативной лаборатории Басби, пока герцог был еще жив, успеха не имели. Старый маяк Бель-Ty на Бичи-Хед может оказаться местом, где она спрятана. Если нет, тогда прибор может находиться внутри скалы, в каверне, и меловые стены многократно усиливают действие луча, которым, скорее всего, можно управлять. Это неплохо объясняет происшествие в Клубе исследователей. Субмарину Нарбондо весьма часто замечали вблизи Истборна…»
— Нарбондо! — рявкнул Табби, не в силах больше сдерживать отвращение. — В этот раз дам этой мерзкой рептилии испробовать на вкус мою терновую дубинку. Вот увидите!
— Молитесь, чтобы нам выпал подходящий случай, — заметил я, жестом призывая его замолчать.
«Вы помните эксперимент с сапфировой импульсной лампой Басби, — продолжалось письмо, — когда кристаллическая структура сапфира разрушалась за одно использование? С высокой долей вероятности в лампе, производящей лучи безумия, применяются более устойчивые, однако всё равно подверженные разрушению изумруды. Но даже состояние Нарбондо не позволяет постоянно тратиться на приобретение драгоценных камней — я подозреваю, что три использования лампы обошлись ему недешево. Однако Басби открыл способ растворения изумруда в кислоте, а затем восстановления его нагревом так, что кристаллическая решетка будет безупречной, недоступной дегенерирующим воздействиям аппарата. И опасавшийся за свою жизнь и открытия Басби передал такой рукотворный изумруд мне на хранение. Всего на сутки, если выяснится, что его страхи безосновательны. К сожалению, опасения герцога оправдались, и его жизнь оборвалась в лаборатории в Скарборо.
В руки Нарбондо попали не только лампы, но и заметки Басби. Понятно, что самовлюбленному доктору потребовалось время, чтобы самолично установить, что обычные изумруды обращаются в прах. Но потом он обратился к бумагам убитого им исследователя и узнал не только про существование упрочненного изумруда, но и о том, что я каким-то образом замешан в это дело. Если нет, к чему бы тогда Нарбондо вновь обращать на меня внимание? В противном случае не только Британия со всеми колониями, но и вся планета оказались бы в его власти.
Как вы теперь понимаете, я отправил Хасбро в Чингфорд за упрочненным изумрудом, самой ценной картой в наших руках. Но этот уникальный кристалл следует уничтожить, если даже это будет означать мое собственное уничтожение. Это колоссальное искушение для Нарбондо. И способ отвлечь его. Но ему нельзя позволить завладеть изумрудом. Если меня схватят, вскоре последует требование выкупа. Я достаточно глубоко увяз. По самую макушку!»
Последние слова были жирно подчеркнуты, а в конце, где обрывался росчерк, стояла жирная клякса. Из нас четверых, отправившихся с вокзала Виктория всего несколько часов назад, теперь осталось двое.
— Вот оно как, — вздохнул глубоко несчастный Табби. — Ясно же, что ему не следовало отправляться в Хитфилд одному, не сейчас, когда на кону столько. Слоны!..
— Конечно, это не про вас, — заметил я. — Тут имелось в виду, как это… Метафора, а не оскорбление.
— Я догадался, литератор! А имел в виду, что всей нашей затее отчаянно не хватало именно слона. Почему ему не пришло это в голову? Чертовски скверно упускать такие идеи в мрачные времена… И что за игра в приманку?
— Ставлю всё, что у меня есть, на то, — принялся объяснять я, — что Нарбондо сфабриковал письмо от Томаса Бауча и выманил Сент-Ива на север, в Шотландию. А затем, обнаружив, что Элис по чистой случайности отправилась в Хитфилд, он устроил эту жуткую вспышку безумия, отлично понимая, что Сент-Ив бросится навстречу опасности, как только об этом узнает.
— Устроил? Так это хитроумная ловушка? А что насчет бедлама в Клубе исследователей и корабля, севшего на мель? Что общего у них с Сент-Ивом?
— И ничего, и всё, — ответил я. — Полагаю, что это были просто пробы. Нарбондо облучил их с Бичи-Хед. А вы знаете, что наш Коробейник купил билет на скорый до Бичи-Хед? Я слегка пошпионил там, на вокзале Виктория, когда вы отправились за вещами.
— Правда? — удивился Табби. — Болтливый мордатый дьявол. Надо было уложить его на месте. Но, конечно, ты пренебрегаешь фактом, что кучи людей покупают такой же билет. Например, мы, по крайней мере до Ириджа.
— И еще железнодорожный грабитель, — я продолжил перечисление, внезапно уясняя для себя пугающую истину. — Сходится, разве не видите? Нарбондо не испытывал желания увидеть нашу маленькую армию в Хитфилде. Еще пара минут, и бандит выкинул бы меня, а вернее, мой труп, из вагона и спрятался бы, поджидая. Потом долбанул бы по голове или вас, или Хасбро — смотря кто из вас отправился бы на поиски. А грабил он так, для удовольствия.
— Вот почему подонок махал своей трубой, когда я его так славно приложил! — воскликнул Табби. — Он ведь уже забрал твой бумажник. А простому грабителю не пристало убивать ради забавы.
— Совершенно незачем, — согласился я.
— Можно сказать, что он пытался подрубить ноги слону, прежде чем тот вломится в Хитфилд!
— Наверное, в ваших словах больше поэзии, чем правды, но, скорее всего, так, как вы говорите. Очень похоже, что я обязан вам жизнью.
— Точно, как и той полукроной, что я отдал мальчику.
— Там не было полукроны, — возмутился я, разоблачая бесстыдное надувательство со стороны очень небедного господина Фробишера-младшего. — Я хорошо видел, что вы дали мальчику шиллинг.
— Да господи! — Табби счел за лучшее переменить тему: — Мне точно нужен завтрак. Мои большие кишки поедают мои малые кишки без соли и перца.
И тут, словно кто-то потер лампу джинна, появился завтрак, прервавший наши препирательства.
С ума сводило то, что делать было нечего — только ждать. И Сент-Ив на этом настаивал, и раздобыть асбестовые шапочки не представлялось возможным, а без них соваться в Хитфилд смысла не имело. Нам обоим оставалось только сидеть, изнывая от скуки, но не ропща на свой удел, и надеяться, что Помазок появится, причем скоро. Мне, впрочем, казалось, что времени и так прошло изрядно. Смахивало на то, что этот мелкорослый негодяй получает жалование у Игнасио Нарбондо и за него готов расколоть череп Сент-Иву, если тот будет брать верх в Хитфилде.
Мы скрашивали утреннее безделье, роясь в книгах в гостиной. Я совершил набег на «Жизнь Нельсона» Саути. Табби погрузился в «Холостяка» Эндрю Марвела, периодически отвлекаясь, чтобы с выжидающим прищуром взглянуть в окно. Время от времени он вставал, хватал дубинку и обрушивал ее на видимого лишь ему одному врага. Спустя часы бесконечных партий виста на двоих и чайников чая мы съели жареную утку, начиненную картофелем, поглядывая всё пристальнее на дверь. Но хотя она то и дело открывалась и закрывалась и множество людей входили и выходили через нее, никого напоминавшего Помазка среди них не было. Мы провели последний час светового дня у огня за графинчиком портвейна; дождь всё шел, и кроме нас в зале отдыхало человек шесть.