От Мелюзины до Лорелеи [12]
Сверхъестественные духи населяли не только землю, горы и подземные недра, но и воду. Однако эта стихия – переменчивая, обманчивая, коварная – была отдана в распоряжение женщин. Прекрасные и роковые девы, хранительницы рек и озер, обитательницы морских просторов, были известны всем европейским народам, да и не только им. Греки оставили множество легенд о наядах, нереидах и сиренах; у кельтов каждый водоем и источник находился под покровительством особой богини – феи.
Пожалуй, самая известная из них – фея Мелюзина. Это прекрасная дева, которая, однако, была обречена каждую субботу превращаться в полузверя (или дракона) с отвратительным змеиным хвостом. Дочь речной феи и шотландского короля, она выросла на зачарованном острове Авалон, а покинув его, обосновалась у лесного источника в Пуату (современная Франция). Своим сладкоголосым пением она привлекла к источнику Раймондина, племянника местного графа. Очарованный юноша попросил фею стать его женой, и та согласилась, но с условием, что муж не будет навещать ее покои в субботний день. Мелюзина подарила Раймондину не только десять сыновей, но и замок, который возвела своим волшебством за три ночи, а также процветание и богатство основанному этой парой роду Лузиньянов. Это реально существовавшее и очень знатное семейство, особо прославившееся в крестовых походах. Представители Лузиньянов были королями Иерусалимскими, правили Кипром и даже Арменией. Генрих VII, император Священной Римской империи, и английский королевский род Плантагенетов также возводили свою родословную к сыновьям Мелюзины: недаром Ричард Львиное Сердце называл свое погрязшее в раздорах семейство «детьми Дьяволицы».
Но, как всегда случается в сказках, Раймондин нарушил запрет и подсмотрел страшный секрет своей жены, более того, в гневе выдал его окружающим. Оскорбленная фея на глазах у всех обернулась драконом и покинула замок. Правда, не навсегда. Средневековые миниатюры часто изображают женщину-полудраконицу, заглядывающую в окна замка иди кормящую грудью младенца: ведь говорят, что Мелюзина продолжала присматривать за благополучием семьи и своими сыновьями. Она же предвещала ужасным горестным криком смерть кого-то из Лузиньянов.
Предание о Мелюзине существовало не только в устных легендах, но и легло в основу романа французского писателя XIV столетия Жана Аррасского. Этот роман был переведен на многие европейские языки, в том числе немецкий, и пользовался невероятной популярностью.
Но, конечно, у немцев с давних времен были и собственные озерные, речные и морские девы. Люди образованные, книжные называли их на латинский манер ундинами, от латинского unda – волна (это название для духов водной стихии также придумал Парацельс), а простолюдины – по старинке никсами, то есть русалками.
И как их ни назови, суть одна. Это прекрасные юные женщины, лишь изредка обладающие «рыбьими» чертами (чешуйчатыми хвостами, перепончатыми или гусиными лапами). Иногда никсу может выдать мокрый подол платья. Их любимое занятие – сидеть на берегу, расчесывая свои длинные волосы, и привлекать людей своим пением. В сладких песнях никсы сулят юношам и мужчинам утехи в своих подводных чертогах, но того, кто поддался их очарованию, вряд ли снова увидят среди живых – его обовьют цепкие руки, тело запутают водоросли, и темная вода сомкнется над головой…
Считалось, что никсы могут насылать дождь, туман и устилать поля росой, так что эти духи управляли влагой во всех ее проявлениях. Однако в околохристианской традиции сложилось иное представление о никсах – как о земных девушках, наложивших на себя руки или умерших от несчастной любви. Поэтому-то они и тоскуют о своей загубленной душе и одновременно завидуют живущим и алчут погубить их.
Защитить от коварства никсы может цветок папоротника. Вот только как его добыть, если иметь в виду, что в ночь накануне Иванова дня никсы особенно охочи до человеческих жертв? Помогает любой железный предмет – от простого прикосновения к нему речная дева погибнет, вернее, рассеется, как туман над водой, ведь души у нее нет. Считалось, что никса может обрести бессмертную душу, если родит ребенка от земного человека – но, как видим, в случае с Мелюзиной это не сработало. Никсы, как и эльфы, могли подменить ребенка в колыбели, если дом находился достаточно близко к водоему, а зазевавшегося на берегу малыша – утащить в свое логово и там защекотать насмерть.
Никсы бывали и мужского пола, с виду молодые парни или хозяйственные мужички, от которых можно было получить какие-то полезные знания или бытовой инвентарь отменного качества – в отличие от девушек-никс эти существа были вполне договороспособными, если, конечно, при общении с ними держать ухо востро. Но в преданиях они упоминаются редко. А вот прекрасные соблазнительницы, юные речные девы, которые к тому же в силу водного образа жизни обходились минимумом одежды, стали любимыми персонажами не только фольклора, но и немецкой живописи. Щедрую дань им отдали все без исключения романтические поэты и писатели, включая и великого Гёте – прочитайте его безыскусное и трогательное стихотворение «Рыбак»! Вагнер ввел троицу своенравных и грациозных дочерей Рейна в оперный цикл «Кольцо нибелунга». Но самой знаменитой девой Рейна стала, конечно, Лорелея.
Мировую славу и бессмертие Лорелее подарил, бесспорно, Генрих Гейне. Но он был далеко не первым, кто обратился к образу роковой рейнской чаровницы. А ее литературным «отцом» был поэт Клеменс Мария Брентано. В самом начале XIX столетия он совершал путешествие по Германии и в среднем течении Рейна, где русло реки стеснено горным массивом, обратил внимание на одинокую скалу, высящуюся над водой. С этой скалой было связано немало местных преданий: считалось, что в ее потаенных подводных пещерах охраняли свои сокровища карлики, а виновницами многочисленных кораблекрушений в этих водах объявляли, конечно же, русалок. Однако образ золотоволосой рейнской сирены, чей сладкий и печальный голос неумолимо влечет гребцов на скалу, создал именно Брентано. Само же имя Лорелея, видимо, изначально относилось не к девушке, а к месту – оно переводится как «шепчущая скала».
Эдмунд Брюнинг.
Иллюстрация из произведения «Книга песен» – Лорелея. 1900 г.