К старинной легенде о Тангейзере первым обратился в 1799 году поэт-романтик Людвиг Тик, затем ей мотивы использовал Э.Т. Гофман в рассказе «Состязание певцов», а Генрих Гейне написал знаменитое стихотворение «Тангейзер» (правда, в своей манере, со злободневной сатирической концовкой). Но всемирную славу рыцарю Тангейзеру подарил Рихард Вагнер, создавший оперу «Тангейзер и состязание певцов в Вартбурге».
Однако вернемся к Дикой охоте, пока вдали еще не стих лай черных гончих. Ее появление предвещало войну, голод, мор. А тот, кто увидел эту ночную погоню своими глазами, либо умирал на месте от ужаса, либо в недолгом времени угасал от непонятной хвори и тоски. Случалось, что кто-то из толпы всадников на полном скаку швырял в человека кусок гнилого мяса – это была печать проклятия, несущая болезни его домочадцам и домашнему скоту. А вот брошенная лошадиная нога могла обернуться наутро слитком золота. В звонкий драгоценный металл превращался и навоз, оставленный призрачными конями, и находились отчаянные смельчаки, которые бросались на эти комья грудью. Правда, поговаривали, что это золото тоже проклято.
Зато поле, по которому пронеслась Дикая охота, в следующем году приносило двойной урожай. Ведь зимняя ночь темна, но солнце уже повернулось к весне, завтрашний день будет чуточку дольше – жизнь продолжается!
«От альвов иные, другие от Двалина»
Конечно, не каждый представитель потустороннего мира мог присоединиться к Дикой охоте. Были среди них и те, кто не любил стремительной скачки и громкого шума. Например, гномы.
Об искусном подземном народе часто упоминают «Эдды». Правда, гномами тогда их еще не называли. Мифы рассказывают о племени, зародившемся, подобно червям, в мертвом теле инеистого великана Имира, но по воле богов принявшем образ людей и человеческий разум. Они живут в земле и камнях, так что называть их следует «племя камней» или просто «цверги» – «карлики». Они не были теми румяными старичками в красных колпаках, гипсовые фигурки которых сегодня украшают газоны и клумбы: карлики, как мы уже знаем, были искусными рудокопами и кузнецами, а также воителями. «Войско Двалина» (да-да, Толкин позаимствовал это имя вместе с другими прямиком из «Старшей Эдды») участвовало в войне между асами и ванами. Более того, четыре карлика – Вестри, Аустри, Судри и Нордри – держат на своих плечах небосвод. В одной стране с цвергами обитают черные альвы, и уже в «Эддах» представления об этих двух народах смешиваются.
Цверги – малорослые, коренастые, могучие мастера с поистине золотыми руками, ревнивые хранители несметных сокровищ – в таком виде и перекочевали в немецкий фольклор, в сказки, а затем и в литературу. А название «гномы» им придумал в XVI веке врач и алхимик Парацельс, вероятно, взяв за основу греческое слово genomos – «рожденный в земле». В народных легендах гномы скрытны и нелюдимы, а если уж нельзя избежать контакта с человеком, то горазды на изощренные загадки и испытания. Они не любят дневного света и громкого шума, а более всего – колокольного звона. Ну а что касается головных уборов, то куда интереснее красных колпачков были гномьи шапки-невидимки – вожделенный предмет, который человек мог получить, превзойдя маленький народец в уме или хитрости.
Близкие родственники гномов – кобольды. Это горные духи, обитавшие в шахтах и штольнях и доставлявшие немало проблем рудокопам: то задуют лампу, то устроят обвал, то подсунут блестящую обманку вместо ценной руды. Любопытно, что два духа-проказника, кобольд и никель, которые прятали серебро и медь, взамен подбрасывая горнякам бесполезную породу, оставлявшую лишь черную золу в тигле и ядовитый дым, увековечены в таблице Менделеева: в честь них назвали металлы кобальт и никель.
Но не все кобольды обитают в темных земных недрах, некоторые предпочитают делить жилище с людьми. Исследователи считают, что изначально кобольд – это и есть дух – хранитель дома, знатоками горного дела и даже мореплавателями они стали позднее. С древних времен германцы хранили деревянные фигурки кобольдов у очага, подобно римлянам с их ларами. Домашние кобольды обычно невидимы, но иногда могут показываться людям в виде кошки и, кстати, очень любят молоко. Умная хозяйка не забывает оставить полную миску на ночь для незримого домочадца, ведь тогда в доме будет царить такой идеальный порядок, что соседи начнут завистливо шептаться: «Не иначе, фрау такая-то обзавелась кобольдом!» Незримые помощники подметут полы, до блеска отдраят кастрюли, почистят конюшню, даже испекут хлеб и наварят доброго пива! Хорошие отношения с кобольдом сулят дому удачу и процветание, однако этот дух мстителен, и, если его обидеть, например обделить ужином, он может как минимум устраивать изрядный беспорядок и тревожить сон семейства возней и грохотом.
Свои кобольды были также у рыбаков и мореходов. Эти профессии, связанные с постоянным риском, делали людей особенно суеверными, поэтому к клабаутерманнам, духам – покровителям корабля, моряки относились очень серьезно и уважительно. Уже в XIX веке рассказывали историю о том, как команда взбунтовалась и выбросила за борт капитана, не верящего в корабельных кобольдов. Моряки были уверены, что клабаутерманны помогают держать в порядке снасти и груз в трюме, а в случае чего и течь вовремя заткнут, и не забудут поделиться с ними провизией. Хотя увидеть маленьких корабельных плотников – очень дурной знак: они показывались команде, только когда судно обречено на гибель.
Кобольды, немецкие домовые, в сказках обычно выступают как трудолюбивые и искусные помощники хозяев дома. В сентиментальные сказки превратились и предания о королях кобольдов, которые из своих подземных чертогов, полных драгоценных камней и разных диковинок, наблюдают за жизнью людей, утешают несправедливо обиженных, карают жестоких. Таким предстает, например, король Вольдемар в сказке «Дружба гномов»: он заботится о маленьком сироте Куно, сыне владельца