Далее следует обручение Зигфрида и Брунгильды, затем встреча Зигфрида с Гунтером и Гутруной (Гуннаром и Гудрун), а также Хагеном – их единоутробным братом, рожденным их матерью от Альбериха; история с кубком забвения и сватовства Гунтера к Брунгильде, где Зигфрид выступает в облике жениха.
Между тем валькирия Вальтраута рассказывает Брунгильде, что Один, вернувшийся к сонму богов с расколотым копьем, приказал срубить великий ясень и сложить из него огромный костер в своих чертогах. Там боги в бездействии и унынии ждут своей гибели. Снять проклятие с них и всего мира теперь может только Брунгильда, если вернет кольцо дочерям Рейна. Но валькирия отказывается – ведь для нее это дар любви, который ей дороже бессмертия богов.
Гунтер и Брунгильда прибывают ко двору, где готовится свадебный пир, и там Брунгильда видит Зигфрида в его собственном обличии и с кольцом, которым он обручился с ней. Валькирия в растерянности и гневе обличает Зигфрида в том, что «его меч не лежал между ними», и в клятвопреступлении. Молодую королеву и оскорбленного Гунтера поддерживает Хаген, у сына Альбериха своя цель – вернуть кольцо себе. Он узнает у Брунгильды тайну уязвимости героя и готовит убийство на охоте. Уставшему от погони за зверем Зигфриду Хаген подносит напиток, возвращающий память. Герой вспоминает о том, как разбудил Брунгильду, и о своей любви к ней, но поздно – Хаген вонзает ему в спину копье.
У тела Зигфрида Хаген и Гунтер устраивают поединок за желанное кольцо, и «гномий сын» убивает своего брата и сюзерена. Но Хаген не может снять драгоценность с пальца мертвого Зигфрида, и в итоге роковое сокровище достается Брунгильде, которая обещает, что золото вернется к дочерям Рейна, – они найдут его в пепле великого пожара, который сожжет ее и смоет с кольца проклятье. Так и происходит: валькирия на верном коне Грани влетает в погребальный костер Зигфрида, пламя поднимается до облаков и уничтожает Вальгаллу – час богов пробил! Потрясенные люди смотрят на горящие небеса, а резвые сестрички-русалки водят хоровод и играют с заветным кольцом. В финале звучит тема «Спасение любовью».
Кольцо Всевластия, сулящее власть и могущество, но сжигающее все светлое и человечное в душе своего обладателя, появляется впервые именно в оперной тетралогии Вагнера. Правда, в «Старшей Эдде» идет речь о Гулльвейг – злой колдунье, олицетворявшей жажду золота и ставшей причиной первой войны: ваны подослали ее к асам, и, хотя Один трижды пытался уничтожить ведьму, она вновь возрождалась и продолжала сеять зло и вражду.
Для Вагнера, творившего во второй половине XIX века, власть кольца вполне материальна: это власть денег, капитала. «Золото Рейна», черное во всех смыслах, – это уголь Рурского бассейна. Нибельхейм, где неустанно стучат молоты и Альберих требует все больше золота от своих порабощенных сородичей, – яркая аллегория капитализма. Освободить мир от этого зла может только новый человек, не знающий ни алчности, ни страха, ни закона. И таков Зигфрид: прекрасный, юный, наивный, дерзкий, над которым не властно ничего, кроме любви. Герой гибнет, но его смерть – это великое жертвоприношение во имя свободы и нового времени.
«Оба кольца круглые»
Вопросы о сходстве мотивов «Властелина колец» Толкина и музыкального шедевра Вагнера не раз задавали британскому профессору. Он в шутку, но не без доли раздражения отвечал примерно так: «Общее между ними только то, что оба кольца круглые». В конце концов, бестактно было намекать Толкину, что центральная тема книги, написанной им, между прочим, в период между 1937 и 1949 годами, заимствована у ярого апологета «германского духа» и любимого композитора фюрера.
Фотография Джона
Рональда Руэла Толкина, сделанная при выходе из Университета Лидса. 1920-е гг.
Толкин был не только ученым, но и патриотом Великобритании, поэтому, творя собственные миры, в первую очередь старался опираться на национальные источники – а таким, хотя бы по языку, мог считаться «Беовульф». По праву принадлежащим англичанам как германскому народу Толкин мог считать и эддическое наследие. «Эдды» он прекрасно знал, более того, экспериментировал с древним аллитерационным стихом в «Легенде о Сигурде и Гудрун», подготовленной его сыном Кристофером к изданию уже после смерти профессора. Именно «Эдды» можно считать вторым по значимости источником «Властелина колец», впрочем, подпитанного и кельтским фольклором, и любимой Толкином финской «Калевалой», и некоторыми античными сюжетами.
Многие персонажи прямо сошли на страницы «Властелина колец» с пергаментных листов «Эдды». Это, конечно, эльфы – не проказливый «маленький народец», фейри из британского фольклора, а светлые альвы, прекрасные и грозные соратники богов, покровители цветущей природы. В «Хоббите» нас знакомят с существами, которые едва не сожрали Бильбо и его спутников (в трилогии этот сюжет представлен как воспоминание), – троллями. Они отличаются уродливостью и тупоумием, а солнечный свет для них не выносим. Спасибо Гэндальфу, который отвлекал внимание троллей разговорами, пока первый луч рассвета не превратил их в камень! И точно так же поступил в одной из песен «Старшей Эдды» Тор, когда заносчивый карлик Альвис пришел «из дома под камнем» свататься к его дочери: хитроумный бог задавал вопрос за вопросом, и незадачливый жених охотно на них отвечал, не замечая, как ночь близится к концу. Это гномы, живущие под землей, искусные кузнецы и ювелиры, создающие совершенные и обладающие магическими свойствами предметы. Откуда Толкин взял их имена целым перечнем, мы уже знаем.
Это Гэндальф, или, как зовут его эльфы, Митрандир, – странник, высокий старик с седой бородой, в сером дорожном плаще и остроконечной шляпе, с посохом в руках. Да, это Один собственной персоной! Прекрасная воительница Эовин, Белая Дева Рохана, безнадежно влюбленная в Арагорна, снискавшая славу на поле битвы и ставшая любящей женой Фарамира. Не напоминает ли она валькирию Брюнхильд?
Прямиком из «Саги о Вёльсунгах», конечно, попала на страницы книги история со сломанным мечом Элендила, заново скованным воедино эльфами в Ривенделле для его прямого потомка Арагорна. Хотя тема магического меча, который может достаться только герою, есть и в «Саге», и в преданиях о короле Артуре, на которого весьма похож благородный Бродяжник.
Но кольцо, кольцо… Конечно, оно объединило признаки чудесного дара карлика Брокка, «золотого дождя» Драупнир и заклятого наследия Андвари, ставшее причиной братоубийства. Что же касается всевластья, то Толкин трактует это «проклятье кольца» совершенно иначе, нежели Вагнер. Во «Властелине колец» оно не просто ложится тяжелым бременем алчности на плечи владельца – оно испытывает его, обращаясь к темным сторонам души, которые есть в любом из