Я и моя судьба - Лян Сяошэн. Страница 75


О книге
уговаривай. Ты прекрасно знаешь, что мои двадцать тысяч это неприкосновенный фонд, я никак не могу вложить их в твое дело!

– Ну… не хочешь – и не вкладывай, все равно мы будем заниматься этим вместе!

– И во что тогда превратятся наши отношения? Ты станешь хозяйкой, а я – твоей подчиненной, такие вот две сестрички…

– Не сестрички, а хорошие подруги!

– Ты подумала, во что могут вылиться трудовые отношения хороших подруг?..

– Может, хватит уже устраивать мне холодный душ? Там такой высоченный потолок, что можно надстроить второй этаж и подвести к нему лестницу, мы спокойно разместимся наверху и тогда каждый месяц будем экономить больше двух тысяч на аренде жилья!..

– Ваньчжи, повторюсь еще раз, в этом деле ты – это ты, а я – это я, и вмешиваться я не буду, так что никаких идей у меня нет! Вкладывать куда-то такие огромные деньги я точно не собираюсь!..

– Я уже сказала, не хочешь – не вкладывай, я же тебя не заставляю!

– Но я переживаю за твои деньги! Я ужасно труслива, когда дело касается финансов, для меня десять тысяч – это уже большие деньги, а сто тысяч – так просто огромные!..

– Хватит! Прекрати орать, стыдобище!..

Так толком и не насладившись западной кухней, мы, недовольные друг другом, отправились домой. Я шла впереди, она – позади, не обращая внимания друг на друга, словно чужие. Вернувшись в гостиницу, каждая легла на свою кровать, притворившись глухонемой.

Прошло немало времени, прежде чем она присела на краешек моей кровати и толкнула меня.

Я резко отпихнула ее руку и раздраженно произнесла: «Не приставай!»

Я и правда сильно разозлилась – принимая решение, я, разумеется, думала о нас двоих. Ради себя одной я бы точно не пошла на такой шаг! В мире бизнеса никто с тобой любезничать не будет, так что любые вложения рискованны, об этом ей не стоило напоминать! Как она могла взять и отмежеваться, когда я решила продать свои акции и вложиться в аренду ради нас обеих?!

– Мне не следовало орать в ресторане, я тебя опозорила, признаю свою вину. Признаю, что была не права, слышишь? Я понимаю, что, принимая такое решение, ты прежде всего думала обо мне…

– Понимаешь, и хорошо, еще лучше, что ты это сказала, – мой гнев сразу испарился.

– Но и ты должна встать на мое место. В свое время командир Чжоу относился ко мне лучше некуда, и теперь я чувствую, что не смогу отплатить ему тем же. Если вдруг ты из-за меня потеряешь такую огромную сумму, смогу ли я вернуть ее в следующей жизни? И будет ли вообще эта следующая жизнь?..

Я резко села и крикнула ей прямо в лицо:

– Почему ты думаешь лишь о плохом?!

Она вернулась к своей кровати и, усевшись на край, обиженно произнесла:

– Ты тоже не кричи. Еще раз крикнешь, я заору так, что услышат все…

Я схватила с пола тапок и запустила в нее, она поймала и положила его на пол. Потом заговорила:

– Мой отец как-то рассказывал одну историю из «Ляо Чжая» [70]. Она была про охотника, которого звали Седьмой Молодец. Стоило только богачу сделать ему что-то хорошее, как матушка Седьмого Молодца тотчас впадала в беспокойство. Седьмой Молодец никак не мог взять в толк почему, и тогда матушка ему объяснила: «Люди богатые платят другим своими деньгами, бедные люди платят другим собственной верностью» [71]. Фан Ваньчжи, я в своей семье за старшую и могу отплатить только верностью…

Эту историю из «Ляо Чжая» я знала, поэтому едва Ли Цзюань дошла до половины, как я схватила второй тапок, но ее последняя фраза удержала меня от того, чтобы запульнуть им в нее.

Я снова улеглась.

– Скажи, где находится это помещение, и я схожу посмотрю. Как я могу что-то сказать, если не видела этого своими глазами?

В душе я признавала, что мыслит она вполне здраво.

Теперь я уже ни чуточки не сердилась.

И все же мое сердце разрывалось от боли.

В тот день я неожиданно поняла: сколь бы близкими мы ни стали, у каждой всегда будет своя правда. Мою правду мне привили мама-директор и папа-мэр, это была своего рода храмовая правда; она же свою правду усвоила от народа, и это была так называемая монастырская правда. Мы напоминали двух преданных послушниц, которые рьяно придерживались исключительно собственной правды, – даже дружбу мы ценили настолько по-разному, что, несмотря на обоюдную преданность и сплоченность, наши пути и устремления не совпадали.

Но дружбу я завязала именно с ней.

И свою жизнь без такой подруги, как она, я уже не представляла.

История про Седьмого Молодца, прозвучавшая из ее уст, меня глубоко ранила.

Я назвала адрес и, не вставая с кровати, бросила ей ключ от велосипеда.

Дождавшись, когда дверь за ней закроется, я заплакала.

– Можно попробовать. – Это была первая фраза, которую она произнесла после возвращения с инспекции.

– Но мы не можем и дальше держать там закусочную. – Это была ее вторая фраза.

Моя решимость относительно всего задуманного пошатнулась.

– Почему? – с деланым равнодушием спросила я.

Усевшись по-турецки на кровать, она, словно проповедник, уверенно отчеканила:

– Что тут непонятного? Вижу, ты зря изучала менеджмент. Во-первых, открытие закусочной это, как правило, семейный бизнес, в котором сам хозяин является дипломированным поваром. Ты подумала, во сколько нам обойдется нормальный повар? Если это семейный бизнес, то шурин, к примеру, отвечает за ежедневные покупки, доставляя их на своей машине. Жена хозяина ведет бухгалтерию, дежурит у стойки и подает напитки, дочки и племянницы работают официантками – понимаешь, сколько они экономят? Если же мы, как ты предлагаешь, надстроим второй этаж и устроим там спальню, то как на это посмотрит санитарная инспекция? Идея-то неплохая, но как ты себе представляешь, что наше спальное место будет аккурат над кухней и столиками для гостей?..

Похоже, она решила развернуть против меня атаку.

– У меня имеется опыт помощницы на кухне, причем справляюсь я не хуже тебя! – громко возразила я.

– Тише, – произнесла она, понижая голос, – зачем так кипятиться? Думаешь, что быть помощницей повара и быть поваром – это одно и то же? Готовить что-то один раз и на целый день это отнюдь не то же самое, что колдовать над разными закусками с утра до вечера. Почему бы тебе не набраться терпения и все-таки выслушать меня?

Я наконец успокоилась, села на кровать и, глядя на нее, спросила:

– Если я прогорю, это мое дело, как это касается тебя?

Она захотела присесть рядом, но я возразила:

– Не приближайся, считай, что

Перейти на страницу: