– А это не слишком? – прищурившись, спросила она. – Разве мы и так уже не сестры?
– Вроде как и сестры, но еще не совсем. Но если мы устроим особый обряд, то станем ими. Мне так этого хочется, что, если ты не согласишься, я не усну, поэтому лучше соглашайся!
– Хорошо-хорошо, сделаем все как скажешь, лишь бы только еще поспать, – согласилась она. – На дворе ночь глухая, а она тут со своими выдумками!
– Глухая ночь – самое подходящее время для обоюдных клятв, – сказала я.
– И куда мы пойдем?
– Сделаем это прямо здесь!
– Никогда не слышала, чтобы братались прямо в спальне.
– Во все можно привнести новое!
– Но для этого требуются хотя бы благовония, а в нашем магазине их нет. Сестричка, может, лучше завтра? Завтра я достану для нас благовоний…
– Нет, сейчас! Благовония у нас в душах.
– Но дающие клятву должны на что-то или на кого-то взирать, к примеру на луну, на Гуань Юя или того же Чжао Цзылуна, а на кого будем взирать мы?
– На богиню Чанъэ [76] и У Гана [77].
– И где же они? Ведь ты сказала, что они должны быть перед нами?
– Разумеется, они на небе, а на нашем потолке как раз изображено небо.
– А ты ничего не перепутала?! У нас тут синее небо и белые облака, ни солнца, ни луны.
– Так сейчас ведь ночь, считай, что взошла луна.
– Ладно-ладно, тебя не переспоришь, говори уже, что я должна делать.
Ли Цзюань наконец-то перестала сопротивляться, тогда я притянула ее поближе и приказала встать на колени рядом со мной и посмотреть на наш темный потолок.
– Помнишь, где живут Чанъэ и У Ган? – тихонько спросила я.
– В лунном дворце.
– Представила? – снова спросила я.
– О чем ты?
– Представила луну?
– Представила, представила, вот уже и дворец разглядела. Вижу, как на нас, обняв нефритового зайца, взирает Чанъэ, вижу, как У Ган рубит дерево. Эй, сестричка, я одного в толк не возьму, у них же там растет всего одно дерево, причем не абы какое, а душистый османтус. Зачем же он его срубает? Ему что, больше некуда деть свою энергию? Ведь ясно же, что это портит лунную экологию!
– Не будь занудой, лучше начинай.
– Начинать? Начинать что?
– Ну все эти ваши тары-бары во время братания. Это же народный обряд, и ты в этом куда лучше меня должна разбираться. К тому же ты почти на полгода старше, а слова клятвы произносят старшие…
Общаясь с Цзюань уже долгое время, я неосознанно употребила ее же словечко «тары-бары».
– Это была твоя идея, почему теперь все это должна делать я? Попроси ты меня спеть колыбельную, я бы спела, прибаутки для штрафных рюмок я тоже знаю, но обо всех этих штуках с братанием я в жизни своей не слыхала, так что прости, сестренка, но этого я не умею! – решительно заявила Цзюань.
У меня не осталось другого выбора, как провести обряд самой. Мысленно нарисовав перед собою картинку, я начала:
– Сестрица Чанъэ, братец У Ган, прошу вас засвидетельствовать с Небес, что я и дунбэйская девушка Ли Цзюань живем душа в душу, наши сердца бьются в унисон, мы искренни в своих помыслах и совместно разделяем трудности. И пускай родились мы не в один день, месяц и год, но я хочу…
– Фан Ваньчжи! Только не говори про смерть!..
Я и так-то придумывала клятву на ходу, а после того, как меня резко оборвала Цзюань, я и вовсе запуталась. Начинать все по новой не хотелось, поэтому пришлось сочинять дальше: «Но я хочу… хочу, чтобы, зарабатывая деньги, мы не думали об огромном богатстве и влиянии, но при этом получали бы свой горшочек с золотом. Пусть наш денежный ручей будет течь долго и никогда не иссякнет. Прошу сестрицу Чанъэ и братца У Гана благословить нас обеих, чтобы мы как можно скорее стали обеспеченными людьми, у которых есть дом, машина и несколько миллионов сбережений…»
– Ха-ха! Ну ты даешь, ну и дикость! Еще и глаза закрыла! Это церемония братания или поклонение Богу богатства?..
Толкнув меня, Ли Цзюань продолжила:
– Чанъэ и У Ган – это божества, разве можно простым смертным называть их сестрицей и братцем? Не боишься их оскорбить? К тому же у богов тоже есть разделение труда, и богатство уж точно не по части этих двух! Дорогой Бог богатства, не сердись, я не слишком разбираюсь во всех этих шарлатанских штучках, не обессудь…
– Брысь отсюда, я не шарлатанка! – Разгорячась, я тоже как следует толканула ее.
Ошарашенная, она уставилась на меня, после чего разразилась громким смехом и, не в силах остановиться, принялась кататься по постели.
Сперва я не знала, как на все это реагировать, поэтому, глупо улыбаясь, просто глазела на нее. Потом я тоже не выдержала и принялась неистово хохотать. Я ничего не могла с собой поделать, словно меня и вправду наказали боги…
В итоге инициированный мною обряд братания потонул в потоках нашего хохота.
Но удивительно, что, несмотря на неудачу, у меня осталось ясное впечатление, будто мое заветное желание сбылось. Я рухнула на постель и забылась крепким сном. Когда я открыла глаза, за окном почти рассвело.
– Я еще подремлю, – пробормотала я.
Но Цзюань мне спать не дала. Толкая меня снова и снова, она приговаривала:
– Как меня доставать, так это ничего, да? Лучше объясни кое-что, а то я уснуть не могла и до сих пор в толк не возьму, – вот ты вспоминала этих двоих, Чанъэ и У Гана, они же оба одинокие, почему они еще не поженились?..
В результате от всех ее дурацких вопросов весь мой сон улетучился…
Наверное, из-за того, что мы были молоды, нас переполняла энергия; наверное, из-за того, что теперь мы обзавелись магазином и домом, о котором мечтали, мы сгорали от счастья; наверное, из-за того, что вчера мы заработали два ведра денег, мы пребывали в приятном возбуждении – в общем, даже несмотря на наши ночные бдения, утром мы были на удивление бодры.
– Ну как, чувствуешь себя по-новому? – спросила я.
– Ты о чем?
– Хотя ты и сорвала наш ночной обряд и он не завершился как следует, для меня это уже свершившийся факт, так что, будьте добры, доложите о своих ощущениях.
– А какие могут быть ощущения? – подхватила она. – Если говорить о том, что я должна защищать тебя, наш магазин и деньги, то теперь моя ответственность только возросла!
В тот день, а именно 18 января 2004 года [78],