Областной ревком работал и в городах, располагая огромными деньгами. В течение четырёх месяцев ревком получил из Москвы через курьера еврея Рафаила Кургана один миллион “романовских”, 10 тысяч фунтов стерлингов и на 40 миллионов золота в изделиях и бриллиантах».
А вот как описывает атаку на Бешуйские копи очевидец Иван Папанин:
«Мы подошли к копям с такой стороны, где нас беляки и ждать не могли. И всё-таки ночью, уже у самых копей, мы напоролись на заставу.
– Стой, кто идёт?!
Все замолчали. Казалось, слышно биение сердца. И громкий голос Мокроусова:
– Партизаны, вперёд!
Мы смяли заставу врага. Раз себя обнаружили – бросились на врангелевцев. Те залегли.
Только утром удалось нам оттеснить белогвардейцев от шахт. Мы втроём – Мокроусов, Григорьев и я – подготовили взрыв.
Только отошли, раздался такой взрыв, что даже земля задрожала. Копи были надолго выведены из строя, а с ними мастерские и другие здания. Попутно мы подожгли склад взрывчатых веществ» [91].
Крупные силы белых начали прочесывать леса в районе копий. Бойцам ПАК пришлось уйти из района Крымского заповедника на восток, в район судакских лесов, где в начале сентября произошло соединение основных партизанских сил.
Вот как вспоминал об этом Алексей Васильевич: «Отступали тяжело, с боями, но настроение было приподнятое: мы доказали врагу, что в его тылу есть сила, с которой необходимо считаться.
За два месяца борьбы наш отряд совершил ряд рейдов; ворвавшись в Судак, прервали подвоз дров для белой армии, разрушили лесопильный завод и приостановили работу по заготовке брёвен в лесах; систематически разрушали телефонную и телеграфную связь; уничтожали белогвардейских контрразведчиков и карателей; установили постоянную связь с подпольными организациями городов и деревень Крыма; наладили сбор разведданных для Красной армии. Врангель вынужден был отозвать с фронта целую дивизию. Как нас известили, был продуман особый план, каким образом уничтожить партизан. Воинские части, направленные из Феодосии, Судака, Ялты, Алушты и Симферополя, должны были окружить со всех сторон лес. Нам грозила верная гибель, если бы не выручили разведчики… Партизаны под самым носом у белогвардейцев вышли из смыкавшегося кольца и передислоцировались подальше в горы, а оттуда продолжали беспрерывно тревожить белых».
Большую работу проделал Макаров и по разложению врангелевских войск. В одной из листовок-обращений он писал: «Товарищи солдаты, офицеры! Мы обращаемся к вам с призывом: покидайте ряды белых, идите в лес! Вы найдете там нас. Не дайте уйти приспешникам буржуазии, которые за вашими спинами грузят чемоданы. Близится час расплаты!» И подпись: «Бывший адъютант командующего Добровольческой армией капитан Макаров». К ноябрю 1920 г. полк Макарова увеличился до 279 человек при 11 пулемётах.
Перечисление успехов повстанцев займет не одну страницу. То взлетит на воздух артиллерийский склад в Севастополе, то идет под откос поезд. Кстати, 20 августа (ст. с.) барон Врангель чуть было сам не взлетел на воздух. Перед прохождением его поезда саперная команда обнаружила «фугас огромной силы».
Мы ещё встретимся с этими тремя славными крымскими мушкетерами, но лишь вскользь. Поэтому я тут скажу об их дальнейших приключениях «двадцать лет спустя». Осенью 1941 г. ситуация повторилась, и Александр Мокроусов вновь стал командовать всеми партизанскими отрядами Крыма, а Павел Макаров – Симферопольским партизанским отрядом. Правда, воевали они на сей раз не с бароном Врангелем, а с фельдмаршалом Эрихом фон Манштейном.
Ну а среди новых врагов находились и знакомые врангелевцы. Вот несколько фамилий, произвольно взятых мной из списков сотрудников Абвера:
– Громов Федор Фокич, поручик Алексеевского полка, с начала 1943 г. работал в германской контрразведке в Николаеве;
– Дадыкин Александр, бывший врангелевский офицер, работал в 1943–1944 г. в Херсоне в подразделении Абер-офицер-3;
– Зуев Николай Николаевич, подполковник, член РОВС, работал в контрразведке в Одессе в 1941–1942 гг., а затем в Крыму;
– Макаров-Миронов Николай Петрович, служил у Врангеля, с мая 1943 г. – резидент абвера в городе Старый Крым.
Список длиннющий. А сколько врангелевцев работало в гестапо в Крыму и Одессе!
А вот сын генерала от кавалерии Ф.А. Келлера, капитан 1-го ранга Павел Федорович Келлер, в 1919–1921 гг. возглавлял морскую контрразведку у Деникина и Врангеля, а в 1941–1944 гг. служил начальником румынской контрразведки в Крыму. Папа его – фигура тоже весьма колоритная. Он из конной гвардии, командовал армией у Скоропадского, после бегства гетмана объявил себя царем всея Украины, но был убит петлюровцами.
А где был третий «мушкетер»? В 1941–1945 гг. Иван Папанин находился далеко от Крыма. Он стал «хозяином Арктики» – начальником Севморпути с правами наркома.
Но вернемся в белый Крым и познакомимся с весьма колоритной личностью – «белым партизаном» капитаном Орловым.
Николай Иванович Орлов родился в Симферополе, в 1912 г. окончил симферопольскую гимназию. Участник Мировой войны. К 1917 г. – штабс-капитан.
В 1919 г. Орлов участвовал в подавлении партизанского движения на Керченском полуострове. Отличился массовыми расстрелами. Позже производил «зачистку» окраин Симферополя, и там были массовые казни.
И вот Н.И. Орлов поднял мятеж. Увы, до сих пор в этой истории полно белых пятен. Советским историкам белый партизан был не нужен, да и нынешним либеральным – тоже.
Для начала я даю версию генерала Слащёва, написанную уже на службе у большевиков.
«В тылу Добровольческой армии развилась мания формирования частей. Старый крымчанин Орлов взялся за это. В момент моего прибытия в Крым он уже имел “мандат” на формирование части.
<…>
…вышел скандал, которым воспользовались большевики. В день атаки красных на Тюп-Джанкой Орлов, совместно с князем Романовским и герцогом Лейхтенбергским, захватил Симферополь.
Не смея выступать против меня, капитан Орлов арестовал в Симферополе коменданта, губернатора и вообще лиц, о которых я писал Деникину, что они не соответствуют своей должности, потом же он прихватил случайно ехавшего от меня коменданта Севастопольской крепости и приехавших от Шиллинга ко мне начальника штаба войск Новороссии Чернавина и начальника гражданской части при Шиллинге Брянского.
Всем этим лицам было объявлено: “Вы арестованы по приказанию генерала Слащёва”. На это генерал Чернавин возразил: “Я сейчас еду от генерала Слащёва и не допускаю с его стороны предательства; если бы было нужно, он бы сам меня арестовал”. Чернавин был прав, тем не менее, все были арестованы.
Ко мне