С апреля по октябрь в обращение было выпущено более 150 млрд руб., не обеспеченных ни золотым запасом, ни произведенной товарной массой.
Инфляция ускорялась также скупкой и вывозом из Таврии золота и драгоценностей потерявшими веру в успех белых и покидавшими Крым предпринимателями и помещиками» [108].
В конце августа 1920 г. в Севастополь из Англии были доставлены новые денежные знаки на сумму 20 млрд рублей и печатные станки для их изготовления, заказанные, кстати, ещё в 1919 г. Деникиным. Карпенко пишет: «Планировавшаяся реформа была прежде всего скрытым способом экспроприации населения, поскольку неминуемо должна была вызвать новое повышение цен. Вместе с тем она сильно задевала интересы предпринимателей, ограничивая свободу коммерческих операций, и вообще имущих слоев, поскольку неизбежно лишила бы их значительной доли накопленных средств» [109].
Главным же была необеспеченность этих денег. У Врангеля не было ни товаров, ни валюты. Однако барону не удалось пустить в оборот большую часть этих денег. Цены на продовольствие в Крыму с апреля по октябрь 1920 г. поднялись в среднем в 16–20 раз, на промышленные товары – в 15–20 раз, на топливо – в 50 раз. Таким образом, прожиточный минимум семьи из трёх человек составлял: в марте – 23 тыс. руб., в апреле – 61 тыс. руб., в мае – 150 тыс. руб., в июне – 144 тыс. руб., в июле – 152 тыс. руб. [110].
Зато в Крыму процветало свыше 80 частных банков, занимавшихся в основном спекуляциями на падении курса рубля.
Основными доходными статьями бюджета были прямые и косвенные налоги. Врангель боялся повышать прямые налоги в соответствии с инфляцией и не пытался выбить из населения, и прежде всего с крестьян, многочисленные недоимки, накопившиеся за годы Гражданской войны, поскольку это могло вызвать взрыв недовольства. Но врангелевское правительство установило регрессивное налогообложение: ставки прямых налогов с населения были повышены более чем в 10 раз, а налог с капитала и процентный сбор с прибыли предпринимателей – всего в два раза [111].
Но повышение прямых налогов результатов не дало. Крестьяне, рабочие и обыватели уклонялись от уплаты налогов власти, в долговременность которой не были уверены. А промышленники и торговцы под разными предлогами и за счёт махинаций и раздач взяток платили значительно меньше положенного.
В такой ситуации правительство и Управление финансов основной упор сделали на повышение ставок косвенного налогообложения. Управление финансов пыталось обложить акцизом весь торгово-промышленный оборот предметов широкого потребления – спиртные напитки, табак, сахар, соль, чай, кофе, а также повышало стоимость патентов и бандеролей на производство и торговлю. По сравнению с 1917 г. ставки акцизов повысились в 300–400 раз и достигли 30 % стоимости товаров [112].
Каюсь, я опять привожу слишком много цифр, неинтересных значительной части читателей. Но как быть, когда либералы-образованцы XXI века предлагают России в виде образца экономические реформы гениального барона!
А была ли свободная торговля в Крыму? Торговля была, но назвать её свободной язык не поворачивается. Врангель регулярно издавал грозные приказы против спекуляции. Он внес изменения в деникинский закон от 4 ноября 1919 г. о борьбе со спекуляцией, а именно повысил награду тем, кто обнаружит спекулянтов, с 5 до 50 % конфискованного имущества. Но Государственная стража, получавшая от спекулянтов хорошие взятки, смотрела на их махинации сквозь пальцы, эпизодически вылавливая всякую мелочь – мальчишек на базарах, уличных торговцев вразнос и т. п. Зато Государственная стража с удовольствием хватала зажиточных крестьян, привезших продукты на продажу, с целью вымогательства [113].
Официальная пресса упрекала предпринимателей и торговцев за спекуляцию, нежелание помочь армии, стремление «отсидеться в партере» и «отказ от классового достоинства». На страницах черносотенных газет раздавались истеричные призывы выгнать буржуазию, окопавшуюся в глубоком тылу под предлогом «работы на оборону», на фронт. Дескать, довольно ей «работать на оборону», пускай «поработает на наступление» [114].
«Офицеры действующей армии компенсировали нехватку жалованья грабежом крестьян, причем некоторые вывозили награбленное продовольствие в тыл и спекулировали им. Среди офицеров тыловых учреждений широко распространилось казнокрадство, а среди младшего комсостава тыловых частей – работа по найму, чаще всего грузчиками. Голодавшие в крымских городах семьи офицеров и чиновников, интеллигенция и беженцы несли на рынки остатки имущества и меняли его на продовольствие. Когда менять было уже нечего, жены фронтовых офицеров шли на панель, попадая в разряд “мамзелей Лирских” – средней дороговизны проституток, бравших плату турецкими лирами. И это порой заканчивалось самоубийствами – жен в тылу и мужей на фронте.
Рост цен и бестоварье, разорение и безработица подтолкнули рост уголовной преступности. Вооруженные банды из люмпен-пролетариев, разорившихся мелких хозяйчиков и дезертиров терроризировали население. Наибольшей организованностью и жестокостью отличались банды из разложившихся офицеров. Крымские города стонали от убийств и вооруженных налетов с целью ограбления, которые стали обычным делом. Государственная стража, чины которой разбегались из-за низкого жалованья и страха за свою шкуру, оказалась бессильна против уголовщины, предпочитая не замечать её “подвигов” или входить с ней в долю» [115].
Врангель то вводил государственную монополию на торговлю хлебом, то отменял её. То разрешалась свободная торговля с «вольным городом» Батумом, то вводились специальные разрешения на товары, ввозимые или вывозимые оттуда.
Глава 8. Был ли у Врангеля шанс спасти Крым от большевиков?
О боях за Крымский перешеек говорится в десятках книг и сотнях статей как советских, так и эмигрантских авторов. Но, читая их, невозможно не вспомнить пословицу: «За деревьями не видать леса». Что же произошло на самом деле? То ли Врангель действительно построил на перешейке мощные фортификационные сооружения, то ли белая армия отступила с Каховского плацдарма и закрепилась на перешейке на временных укреплениях полевого типа? А это, как говорят в Одессе, «две большие разницы».
В середине октября Врангель, осмотрев Перекопские укрепления, самодовольно заявил находившимся при нем иностранным представителям: «Многое сделано, многое предстоит ещё сделать, но Крым и ныне уже для врага неприступен».
Увы, барон выдавал желаемое за действительное. Постройкой укреплений на Перекоп-Сивашской позиции руководил генерал Я.Д. Юзефович. Потом его сменил генерал Макеев, который был начальником работ по укреплениям Перекопского перешейка. Ещё в июле 1920 г. Макеев в рапорте на имя помощника Врангеля генерала П.Н. Шатилова докладывал, что чуть ли не все капитальные работы по укреплению Перекопа производятся в основном на бумаге, поскольку стройматериалы поступают «в аптекарских дозах». Ни землянок, ни блиндажей, где