"Что же мы с тобой наделали, Саммерс? — вздыхала про себя Джин, переворачивая очередную страницу. — Что мы такого натворили?"
На следующей странице была сказка о Снежной Королеве…
Едва взглянув на прекрасную и холодную Королеву в белых одеждах, у трона которой сидела на коленях маленькая Герда, Морри напряглась и обнимавшая ее за плечи Джин сразу же почувствовала это. Самым верным решением на данный момент было бы вырвать у девочки книгу и немедленно заставить забыть этот образ, но Джин помедлила, надеясь хоть на этот раз что-то узнать.
Изящная рука в белой перчатке на плече ее отца, белые волосы на подушке, где спала мама… Белый плащ, запах духов, холодный и свежий… чужой.
"Я понимаю твои чувства, Скотт, но она становится опасна для всех нас. Не нужно быть телепатом, чтобы понять это, — спокойный, немного надменный тон этой женщины заставлял Морри трястись от злобы, но она не смела и пикнуть, стоя за дверью в тени. — Сколько еще наших людей должно погибнуть, чтобы ты согласился со мной?"
"Ты могла бы быть к ней снисходительнее…"
"Что бы я ни сделала, она никогда не станет считать меня своей матерью, если ты об этом…"
"Ты не очень-то и старалась".
"Я люблю тебя, дорогой. Но есть вещи, которые я не могу сделать даже ради тебя, — она вздохнула и присела на стол, изящно скрестив ноги в высоких сапогах и облокотившись на руки, немного откинулась назад. В каждом движении скользила уверенность в собственной неотразимости. — Даже собаки понимают, когда с ними играют из страха или только для того, чтобы угодить их хозяину. Неужели ты думаешь, что твоя дочь этого не чувствует? — выдержав паузу и не получив ответа, она заключила: — Как бы то ни было, мы должны ее изолировать. Это совершенно необходимо".
Морри захлопнула книгу так внезапно, что Джин вздрогнула.
— Я не буду это читать, — звенящим от напряжения голосом сказала она. На этот раз девочка проявила прямо-таки героическое самообладание, чего нельзя было сказать о Джин, вцепившейся свободной рукой в одеяло.
— Я принесу тебе другую, — после неловкой паузы рассеянно проговорила она и, встав с кровати, вышла в соседнюю комнату, пытаясь унять дрожь в пальцах.
Такое просто не укладывалось в голове! Через несколько лет Скотт променяет ее на эту ухоженную блондинку, даже имени которой невозможно вытянуть из Морриган, настолько она ее ненавидит и боится!
Почему? За что он с ней так? За что так с ними обеими?! Джин прижала руку к губам, чтобы девочка не услышала, как она плачет. Подумать только, ведь они собирались жить долго и счастливо, как в этих дурацких книжках, а теперь выходит, что не так уж и долго им осталось…
Жизнь приучила Джин Грей не жалеть себя дольше пяти минут. Любое горе отбирало силы и она знала это, как никто, так что на исходе пятой минуты она уже дышала ровно и смотрела на себя в стеклянной дверце шкафа практически сухими глазами, с усилием запирая осколки своей же мечты подальше в глубину сердца, чтобы достать и поплакать над ними как-нибудь позже, в одиночестве.
Мистер Саммерс задержался у входа в лабораторию ровно на десять секунд. Достаточно для того, чтобы набраться смелости, но недостаточно, чтобы кто-нибудь посмел упрекнуть его в трусости. Застав девочку в одиночестве, он в замешательстве остановился у порога и отчетливо услышал, как закрылась за ним автоматическая дверь. Все-таки он предпочел бы, чтобы здесь была Джин… чтобы она… представила его, что ли.
Скотт не был удивлен, узнав, что его дочь именно эта девочка — в конце концов, именно с ней лучше всех ладила Джин… Насколько это было возможно, разумеется. Морриган не обращала на него никакого внимания, она рассматривала какую-то книгу. Переворачивала страницы она, впрочем, немного нервно, но Циклоп этого не заметил. Он шагнул вперед, улыбнулся дружелюбно и сказал:
— Привет…
Девочка подняла голову, взглянула на него… и Скотт понял, что сделал это зря.
* * *
Шагая по коридору, Тед вертел головой, пытаясь найти нужную камеру. Все они были пусты, кроме одной. Шаги гулко отдавались от стен, и в этой тишине голос Мелиссы вдруг показался слишком резким:
— Я думала, вы двое уже забыли про меня.
Тед вздохнул с облегчением. Слаба богу, Мелисса в порядке и не пребывает в эйфории от воссоединения с родственниками, как — он покосился на Кэтрин — некоторые. Он опустился на колени, открыл специальную задвижку, через которую заключенным полагалось подавать еду, и просунул поднос под решетку.
— Про тебя мы, может, и забыли бы, но не про базу «Оружия» в Оклахоме, — он просунул руку сквозь прутья и украл кусочек картошки фри из тарелки. А что? Он тоже не завтракал! — Ты прохлаждаешься здесь уже больше суток. Готов спорить на что угодно, у тебя есть план.
Из полутьмы камеры сверкнули ярко-желтые глаза. Тед поймал себя на мысли, что выманил на еду дикого зверя. Мелисса подошла к решетке и села напротив, лицо ее за прошедшие сутки сильно осунулось.
Когда-то они называли ее Ноктюрн, в том далеком раннем подростковом возрасте, когда всем им казалось ужасно круто иметь позывной. Этот, по их мнению, подходил идеально — и из-за ее любви к игре на скрипке, и из-за ее странных глаз, напоминающих луну в ночи. Мелисса каждый раз морщилась и ворчала “Да ради любви Господней, прекратите! У меня есть нормальное имя!”. Но с тех пор как умер его отец, Бога она даже в шутку не упоминала…
Не говорила она и о Дэне… И, по правде сказать, никто из них не хотел говорить. Если бы они уделяли время тому,