– Нет, моё солнышко, это я на себя сетую, какая же я негодная Божия раба, даже в такой день, причастница, тщеславлюсь, – и чем?! Его дарами! И какой же ты у меня хороший, спаси тебя Господь, моя радость! Иди, иди, отдыхай! – добавила она, возвращая ему зеркало.
И осталась со своими чётками.
Увидев зеркало, Татьяна сразу сказала:
– Нет, не моё, – и тем не менее не удержалась, чтобы не взять его в руки.
Повертела, с любопытством рассматривая, протянула как бы про себя:
– Антиквариат?
Посмотрелась в него… и вдруг с таким откровенным самодовольством улыбнулась своему отражению, что брат даже оторопел.
– И куда только мужчины смотрят, ну чего им надо? – словно бы про себя спросила она, заворожённо глядя в мерцающее стекло.
Потом с досадой вздохнула:
– Кто-нибудь из твоих девиц забыл! Мог бы, между прочим, и меня с кем-нибудь из друзей познакомить, ведь, кажется, тебе не приходится стыдиться моей внешности!
Андрей в немом изумлении смотрел на сестру. Что это на неё нашло?! Он никогда не видел её такой.
– Ну, посмотри, – с упоением продолжала она, – разве я дурнушка?! И глаза, и носик, и волосы, и фигурка – всё при мне! И готовлю! – она, не отрывая взгляда от зеркала, махнула рукой в сторону ужина. – А ты, братишка, ну ни разу не подумал, как трудно в наше время приличной девушке устроить семью! Только о себе и думаешь! Твой институт, твоя работа, твой компьютер, твоя машина, твои девушки, твой ужин!.. – голос сестры зазвенел от слёз.
Андрей поскорее взял из её всё ещё поднятой руки зловеще сверкнувшее зеркало, сунул его в карман и перебил её угрожающий монолог:
– Тата, да что с тобой сделалось?! Ну, мне и в голову не приходило, правда… Я подумаю… Слушай, давай поужинаем, а? Там фильм начинается! Пойдём!
И он, схватив свою тарелку, поспешно вышел из кухни, ошеломлённо тряся головой. И что это на неё нашло?!.
О зеркале он вспомнил только на следующий день, встретив в коридоре института коллегу, которую на днях подвозил домой.
– Инна Михайловна! – обрадовался он тому, что теперь-то уж, наверное, отделается от надоевшей проблемы. – Это не ваша вещица?
Женщина взяла зеркало, с любопытством повертела, разглядывая, не без сожаления произнесла:
– Не-ет… – И посмотрелась в него.
Андрей протянул уже было руку, чтобы забрать его и уйти, но от удивления замер на месте: пожилая полная деловая женщина, словно забыв, где и с кем стоит, рассматривала себя с таким самозабвенным удовольствием, точно была юной красавицей. Андрей утратил дар речи. Зато Инна Михайловна, всегда сухая и сдержанная, как будто обрела сугубый.
– Сейчас была у самого… – не отрывая глаз от собственного отражения, сладко протянула она, – дово-ольный сидит! Проект созревает на глазах, ему остаётся только подставить тарелочку и проглотить. Он уже мысленно пожинает лавры!
– Но ведь он… – попытался было возразить, отстаивая справедливость, Андрей, однако сейчас же и замолчал: она его явно не слышала.
– А мне, как всегда, останется только моральное удовлетворение! А ведь львиная доля там – именно моих трудов! Можно сказать, что этот проект съел мою личную жизнь: мужа я послала с его претензиями, сын твердит, что заброшен… а мой аналитический ум просто не может бездействовать, ну не могу я быть домохозяйкой! Всю себя вкладываю в работу – а где благодарность?! Даже доклад буду делать не я, а этот пройдоха Петров!
– Но ведь Петров… – снова начал было Андрей ратовать за справедливость и снова умолк, не договорив.
– Ах, да оставь! – грубо прервала его всегда такая корректная Инна Михайловна. – Ну, подумаешь, было у него две-три идеи! Тоже мне, гигант мысли! Просто умеет облизывать начальство! Ты прям как эта Сашенька, которая по уши в тебя влюблена, – эта тоже вечно всех оправдывает! Все у неё хорошие, бедненькие-несчастные! Слабо, что ли, на вещи трезво смотреть? Держи своё зеркало!
Она возмущённо вздёрнула двойной подбородок и быстро ушла, а Андрей, оглушённый, тихо побрёл в свой кабинет.
– Ты чего это с зеркалом гуляешь?! – прозвучал позади насмешливый голос начальника. – Уработался?!
– Да вот… нашёл в машине, не знаю чьё… – Андрей поймал себя на странной мысли, что ему страшновато показывать злополучное зеркало кому-то ещё.
Однако Петров бесцеремонно отобрал его у подчинённого:
– Занятная вещица… – Он посмотрелся в зеркало, и уже знакомое Андрею удовольствие разлилось по лицу учёного мужа. Непостижимо откровенно любуясь собой, он сказал: – Неплохой подарок для девочки! И зеркало, и то, что в нём! – он засмеялся так, что его собеседнику стало не по себе. И продолжал в таком панибратском тоне, какого от него никак нельзя было ждать: – Да, слушай, что-то я заметил, ты ухлёстываешь за нашей практиканточкой!
– За Лёлей?! – изумился Андрей.
– Ну-ну, не изображай невинность. Я же понимаю, что такую малинку трудно пропустить, но имей в виду, что у нас с ней уже как будто что-то образуется. Так что поищи другой объект. Да чего ты губы-то поджимаешь, точно оскорблённый монах?! В пятьдесят лет, дорогой мой, жизнь только начинается! Ты вот лучше скажи, как твои расчёты? Пари держу, что и не начинал! Знаю я вас, разгильдяев!
– Скоро закончу, – отрапортовал Андрей.
– Ну, смотри, чтобы всё «без сучка…»! – сердито бросил начальник, вручая ему зеркало.
И удалился походкой отрешённого от земной суеты интеллектуала.
Андрей машинально вернулся в кабинет и ошеломлённо уставился невидящим взглядом на клавиатуру своего компьютера.
«Да что же это такое со всеми творится?!» – думал он.
Вчерашняя и две сегодняшние сцены снова прошли перед его глазами. С ума они все посходили, что ли?! Сами на себя не похожи, красуются, ругаются, и было бы чем похваляться!!! Прямо какая-то ярмарка тщеславия! Стоп! Это слово, «тщеславие», он уже от кого-то слышал недавно! Ах да, это бабуля сказала, про себя, когда смотрелась в зеркало… В зеркало?! От невероятной догадки мороз прошёл у него по спине. И сестра, и Инна Михайловна, и Петров, – все они начинали вести себя не так после того, как смотрелись в зеркало. Неприятный страх заставил Андрея с опаской взглянуть на этот странный предмет, тихо лежавший в стороне на столе. Хорошо, что он не может сейчас заглянуть в него, неожиданно подумал он, удивляясь себе. Всякие мистические явления всегда казались ему полным вздором – до этого момента. Но то, что происходило на его глазах с хорошо знакомыми ему людьми, действительно походило на действие какого-то колдовства. Все они, такие разные, без всякого иного повода, как заворожённые, вели себя,