Андрей Евгеньевич замолчал. Слезы проложили сквозь крем на лице его две ровные дорожки.
Заговорил более официально, но в то же время по-дружески:
– Я знаю, что должен был помочь тебе. А чего ты сам-то никак не разберешься? Непонятно. Ведь мы можем все. Мы все можем, абсолютно, – Андрей Евгеньевич бессмысленно крутил слова на одном и том же месте. – И ты, и я, и остальные, кто носит внутри тайну. Но вот найти убийцу Нины… Понимаешь, убийц ведь много. Их в каждом городе сотни. Ты сам подумай: убил – и спрятался. Где вот его искать, если он спрятался… Может, у него три квартиры. Или домик в лесу. Или он имеет возможность уехать в другую страну. Как тогда быть? Сам знаешь – перед толпой журналистов высечь розгами Папу Римского, заставить президента пернуть на банкете в честь дня рождения другого президента; чтобы отметить смерть любимой мамочки, сбросить бомбу на какую-нибудь небольшую страну – это все пожалуйста, ты и сам сколько раз подобное делал, так? Помнишь? Загонял вагончики в то самое место… этой… как ее… помощнице сенатора, забыл имя… как она визжала… как визжала… а потом… ее предсмертное рычание и кровавая рвота… помнишь, как мы тогда повеселились? – Андрей Евгеньевич хохотнул, высохший на солнце тональный крем чуть треснул на лбу. – А теперь ты просишь от меня совершенно невозможного. Найти убийцу Нины. Как его найти? Он ее убил – да в подворотне скрылся. Как я его там найду, ты сам-то понимаешь? Он убил – да уехал на Север по поддельному паспорту, ищи его там. Пойми меня. Мы ведь верховные. Неужели нам заняться больше нечем? Алекс, друг мой, таких Нин – полмира. И все для тебя. Забирай любую.
Андрей Евгеньевич замолчал, закрыл глаза. Смерть вытянула его – он еле помещался в гробу.
Алекс легонько ударил гроб ногой, и он полетел с обрыва вниз. Лишь бумажка с молитвой, выпавшая из пальцев трупа, летала перед его лицом взад и вперед.
Он лег и уставился в небо.
Облако медленно расползалось. Сначала оно приняло форму очков, затем стало похожим на чье-то веселое лицо, а еще через минуту обернулось логотипом группы «Роллинг Стоунз» – высунутый язык и пухлые губы.
Вдруг что-то застучало внизу, под плитой. В центре ее открылся каменный люк, который Алекс ранее не заметил. Снизу постепенно вырастал стеклянный лифт. Двери его распахнулись.
Алекс привстал. В растерянности смотрел на конструкцию. Оттуда раздался пьяный голос:
– Так ты идешь или нет? Убийцу Нины кто ловить будет? Че разлегся?
Алекс ничему уже не удивлялся. Он вошел, двери захлопнулись. Лифт двинулся вниз.
Он поднял голову: облако в небе превратилось в птицу без одного крыла.
Лифт спустился в лес. Алекс думал, что на этом конец, что двери откроются и что-то произойдет…
Кабина не остановилась. Двинулась дальше, под землю.
Стало темно. Потом все светлее.
Лифт опустился через крышу в пылающую комнату. Здесь горело все. В огне были потолок, стены, пол, но ничего не сгорало.
Голос в кабине произнес:
– Слева лежат специальные противоогненные тапочки. Надень их. И можешь выходить.
Алекс надел. В центре комнаты стоял огромный трон. На нем сидел человек в круглых черных очках, с длинными волосами, в кожаном черном плаще. Он жевал жвачку и улыбался, глядя на Алекса.
– Ну, здорово, коль приехал, братишка. Как оно, ничего? Попукиваешь помаленьку? – он расхохотался. – Ты что так смотришь, а? Не узнал?
Что-то смутное шевельнулось в сознании Алекса. Этот человек был ему знаком. Но где и когда он мог его видеть?
Лохматый ударил руками по подлокотникам трона, выругался:
– Твою мать. Вот так перестанут узнавать, что тогда делать? – он плюнул жвачку, которая сгорела в пламени, даже не достигнув пола.
Он приподнял очки, сделал мерзкое выражение лица. Спросил плаксивым голосом:
– А так?
Алекс так и не понял, кто перед ним. Но кивнул и улыбнулся – узнал, мол.
Волосатый оживился, вскочил ногами на сидение трона, стал махать руками, кричал:
– Е-е-е-е! Вот это другое дело, чувак. Твою мать – да, да, да! Ты самый лучший из всех, мать твою. Да, брат, это я. И здесь у меня – центр управления полетами отрубленных голов. Не спрашивай, молчи. Это все секрет. Все проекты засекречены, брат. Всеми и везде головами я тут кидаюсь, твою мать, ты понял, чел? Епт, я теневое правительство. Вы там думаете, что это вы оно, когда харкаете в карту? Не, брат, на самом деле я. Хочешь бухнуть, а то мне нельзя, я завязал, – он вытащил из-за спины огромную бутылку Jameson.
Алекс молчал, глядя на пламя.
– Тоже бросил, да? И ладно, – волосатый швырнул бутылку в огонь, она вспыхнула.
– А теперь давай серьезно, – он нахмурился, подался вперед. – Тебе ведь интересно, почему это главный теневой воротила позволил тебе прийти сюда, верно, чувак? И я тебя понимаю. Я когда-то жил в маленьком нищем Бирмингеме. Меня тоже интересовали всякие вопросы. Например, как научиться воровать, чтобы никогда не попадаться. Но главный вопрос: как перевернуть все так, чтобы оно всегда и везде было перевернуто в нужную мне сторону? Этот чудовищный по силе воздействия вопрос прочно поселился во мне. Как такое возможно? Этот вопрос затмевал даже свет большого взрыва, братишка, так-то. Но теперь все ясно. Мы в России. Здесь нет ни одного ответа ни на один вопрос. Кругом леса, поля и реки. Вот же занесло меня, а? Как здесь у вас говорят? Дареному коню залупу не измеряют? Хе-хе. Фак ми, бразер. Россия ваша – черная дыра, где время поменялось с пространством. У вас даже Христос – и тот русский, не такой, как во всем мире. На все слова и вещи вы накинули свои русские сети, чертовы рыбаки. Черная дыра. Залетел за горизонт событий – и назад уже дороги нет. Одни ямы, ухабы, осколки и тупые морды кругом. А Нина твоя… эх, если б она была жива! Если б она только воскресла! Я бы первым же самолетом отослал ее в Англию. Вот сам бы тут править остался, а ее – в Англию! В настоящую жизнь, в пределы чертогов райских… Нина… Уот кен ай ду, милая. Так тебе интересно, зачем ты здесь? – он снова уселся на трон, закинул ногу на ногу, сложил руки на груди, выжидающе смотрел.
Пересохшие связки Алекса задвигались:
– Я ищу убийцу Нины.
– Верно, – волосатый кокетливо заулыбался. – Послушай, ты прости меня за Россию твою. Нет, не затем тебя я позвал,