– Хорошо, приведу статистику не древних времен, а недавно минувших. Многодетные семьи в России еще сто лет назад были обычным делом. Еще в 1927 году в Подмосковье средняя семья имела семь детей. Семь! – крикнула я и снова палец к потолку подняла.
Но, к сожалению, ни график демографического положения страны, ни старые русские традиции, ни палец, направленный к потолку, не помогли. Родители мои вынесли окончательный приговор: «Нам и тебя одной хватает!» – и довольные отправились к тете Марине в гости.
Решила я взять родителей измором, пришли они с гостей, а я расхаживаю по квартире и жалобным голосом напеваю:
У меня сестренки нет, у меня братишки нет,
Говорят, с детьми хлопот невпроворот.
Что же будет на земле через сто ближайших лет,
Если мода на детей совсем пройдет [1].
И не подумайте, что я песню эту придумала, она действительно существует, видимо, не у одной меня наболело. Но песня жалобная тоже не помогла, родители вместо того, чтобы как-то дочери посочувствовать, тоже стали петь. Но только песни у них были не жалобные, а веселые: папа пел про попугая, ром и пиратов, а мама – про фиалки, весну и любовь. Разозлилась я на родителей и в комнату свою ушла, пусть поют себе, сколько вздумается.
А на следующий день ни про графики демографического положения, ни про старинные русские обычаи я не говорила с родителями. И песни жалобные не пела. Всю неделю я эту тему не затрагивала, а потом стала действовать исподтишка.
Пока папа на работе, я маме говорю:
– Вот появится у меня скоро сестричка, буду ее нянчить, Пушкина вслух читать. А когда она подрастет, ты, мама, будешь с ней в куклы играть.
Загорелись глаза у мамы:
– В куклы играть я люблю!
– Да, мы нашей девочке много кукол купим.
– И нарядов куклам нашьем?
– И нарядов куклам нашьем!
– И домик для кукол построим?
– И домик для кукол построим!
– С мебелью?
– С мебелью. И будешь ты, мамочка, каждый день с Ярославнушкой в куклы играть.
– С какой еще Ярославнушкой?
– С Ярославнушкой, сестричкой моей, с той, что ты в куклы будешь каждый день играть.
– Ярославна – странное имя.
– Не странное, а необычное, старославянское, еще в «Слове о полку Игореве» упоминается.
– Сестричка – это хорошо. Я всегда хотела второго ребенка. Вот только папа…
– Папа уже давно хочет себе дочку вторую. Он мне так и сказал: «Живу я как в цветнике, кругом одни женщины. А все потому, что женщин я люблю».
– Не понимаю, как цветник связан с сестричкой?
– Как же ты, мамочка, не понимаешь. Цветник – это скрытая метафора. Папа хочет, чтоб в цветнике его было как можно больше цветов, то есть женщин. Вот ты ему и подаришь новый цветок.
– Странная, конечно, метафора. Над ней поразмыслить как следует надо. А мне некогда, к бабушке нужно идти – шторы стирать. А ты лучше папу с работы встреть и накорми.
Ушла мама к бабушке шторы стирать, а я папу с работы дождалась, накормила, напоила, а потом говорю:
– Родит тебе скоро мама богатыря, будешь всем на работе хвастаться: «Вот, – скажешь, – у меня богатырь родился!»
– Какой еще богатырь?
– Богатырь Добрынюшка, что мама тебе родит.
– Добрыня – странное имя.
– Не странное, а необычное, старославянское, самый известный богатырь русский. Будешь сыну машинки на пульте управления покупать!
– И вертолеты на пульте управления?
– И вертолеты на пульте управления!
– И лодки на пульте управления?
– И лодки на пульте управления. А как подрастет сын, будете на футбол вместе ходить.
– А он на футбол тоже любит ходить?
– Конечно, любит, сын как-никак!
– Брат – это хорошо. Я всегда хотел сына. Вот только мама…
– Мама не против, она тоже всегда хотела сына, только ты и сам понимаешь, тут и твое участие требуется. Поезжайте-ка вы на велосипедах в путешествие, а я с Фросей у бабушки с дедушкой поживу.
– Не, на велосипедах мы не поедем, я теперь директор, могу себе позволить и в Абхазию на машине съездить.
Через неделю взяли папа с мамой отпуск на работе, упаковали чемоданы и в Абхазию собрались:
– Мы тебе, дочка, сувенир из Абхазии привезем.
– Не нужны мне сувениры. Лучше привезите лялечку.
– А что? Во время отпуска всякое бывает. Может, и привезем тебе сестричку Ярославнушку.
– Да, во время отпуска всякое бывает. Но привезем мы тебе не сестричку, а братика Добрынюшку.
Едут родители на машине в Абхазию и спорят:
– Какую еще Ярославнушку?
– Дочку мою, с той, что я в куклы каждый день играть буду.
– Нет, мы привезем Добрынюшку.
– Какого еще Добрынюшку?
– Сына моего, того, с кем я на футбол ходить буду.
Так долго спорили, что и не заметили, как в Абхазию приехали. А там уже они спорить сразу перестали, потому что отпуск начался. Глупо тратить время на споры, поспорить и дома всегда можно. Стали родители в море купаться и на солнышке загорать. Вечером по набережной в обнимку разгуливать, мороженым друг друга кормить. В общем, с пользой проводить время.
А обещание свое папа с мамой выполнили, привезли из Абхазии лялечку в животике, да не одну, а целых две лялечки. Так что у нас в семье скоро пополнение, ждем братика Добрынюшку и сестричку Ярославнушку. Сами понимаете, мне теперь перевоспитывать взрослых некогда. Нужно братику и сестричке Пушкина вслух читать, потому что не нужно иметь ученую голову, чтобы понять, что все достойные личности появляются из живота и что характер детей еще в утробе матери формируется, а потом уже поздно перевоспитывать их будет.
Лёва Сазонов
Лёва Сазонов – вокалист постпанк-группы «Другой ветер» (Санкт-Петербург). Живет в Петергофе.
Меня здесь не было и нет…
* * *
Я запомнил все ваши лица, и от этого стало тошно.
У меня в груди билась птица,
птица кричала истошно.
Вылететь тварь старалась,
а однажды взяла и сдохла.
В диафрагму крылом упираясь,
гнила в груди и сохла.
И дышать как-то стало сложно,
и харкался чужой кровью.
Ну разве такое возможно? —
Боль убивать болью!
На почтовый пришла похоронка.
Почерком серой власти
нацарапано было тонко:
«Птицу твою звали Счастье».
* * *
Потому что слезе не вскарабкаться по