Борис Францевич дождался момента, когда сын дошел до опасной стадии умопомрачения. Во избежание надвигающейся потасовки с северянами семейную пару отвезли домой. Помогли обуздать задиристого танцора коллеги Бориса Францевича по обществу охотников и рыболовов.
Брачную ночь Эрик провел на диване в дурном, кошмарном сне. Периодически он склонялся над тазиком и орошал пластмассовую емкость измельченными секретами немецкой кухни. Пиджак Эрик уделал ликером, брючину заляпал свечным воском. Швейцарские часы, подаренные супругу Виктором Гофманом, Эльза случайно нашла на резиновом коврике микроавтобуса, взятого Борисом Францевичем напрокат у приятеля по автономии. Бумажник мужа она подобрала с половика за порогом квартиры, когда провожала охотников, выгрузивших невменяемого молодожена из лифта; ну а конверт с деньгами Эльза предусмотрительно убрала в сумочку еще в ресторане.
Эрик пробудился в двенадцатом часу дня. Последними кадрами, засевшими в его поврежденной памяти, были фрагменты первобытных шаманских плясок, далее шли размазанные, иероглифические титры, вобравшие в себя едва заметные росчерки приглашенных на свадьбу гостей. Потом его схватили, поволокли на улицу; он отбивался, сопел, дрыгал ногами – и все: пленка оборвалась, свет погас. Наступила непроглядная тьма.
Эрик провел ладонью по голове и с удовлетворением отметил, что она имеет округлую форму. Бетонная плита, слетевшая накануне со строп свадебной вакханалии, больше не давила ему на затылок. Под диваном стоял чистый таз, костюм висел на спинке стула. На кухне шипел чайник.
– Эльза! – позвал Эрик супругу. – Принеси холодной воды!
Свадебное путешествие Бауманы наметили на середину июля, после сессии Эрика. Эльза могла поехать в Ганновер в любой момент. В «Янтарной леди» она пропадала шесть дней в неделю, иногда заменяла заболевших подруг, бежала в салон, когда кто-то увольнялся и на вакантное место требовался мастер. Ко всему этому Эльза еще работала на себя. Эрик встречал жену в восьмом часу вечера, бывало, и после девяти. Он готовил ужин. Обычно варил макароны и сосиски, жарил картофель, делал легкие овощные салаты. Вспомнил о полуфабрикатах, тушенке, рыбных консервах и магазинных пельменях. Эльза была всеядна. Она поглощала все, что предлагал муж. По утрам брала с собой шоколад, фисташки или лукум. Стоять у плиты она не любила. Иногда по выходным баловала мужа творожной запеканкой с изюмом.
В подобном сценарии семейной жизни Эрика устраивало все до тех пор, пока что-то не стряслось с его избранницей. Какой-то вирус вдруг поразил ее заумную головку. По ночам Эльза бунтовала и отгоняла Эрика, льнувшего к ней, как голодная дворняга к свирепому хозяину. С небес необъятного счастья Эрик спикировал в трясину мужских неудач. Когда же Эльза отдавалась ему целиком (в награду за ведение хозяйства), Эрик, привыкший к ее непредсказуемым кульбитам, утешал себя тем, что это он уже проходил: они еще притрутся друг к другу, и Эльза воспылает ответной страстью. Все у них наладится, а свадебное путешествие упрочит семью.
В конце мая началась зачетная неделя. Эрик играючи перещелкал зачеты и настроился на сложную сессию. В Германию он хотел поехать с чистой совестью. Эльза как никогда подвисала на работе. В салоне пустовало место маникюрши, к тому же в аварию попала ее напарница, по совместительству косметолог и визажист. Эльза пыхтела за двоих, да еще тянула арендное место. Домой она приходила совсем поздно, в одиннадцатом часу. Шла в душ, быстро ужинала и валилась в постель, жалуясь на усталость и головную боль.
Сначала Эрик ей сочувствовал. Думал, надо потерпеть. Трудности отступят, Эльза снова войдет в привычный график, вспомнит про мужа и сама прильнет к нему ночью.
В разгар сессии Эрик заподозрил жену в чем-то неладном. Он всполошился. С таким объемом работы Эльза вряд ли бы справилась. Не такой уж выносливой и фанатичной она была, чтобы ублажать клиентов с утра до позднего вечера.
Встрепенувшийся муж окинул семейную жизнь другим, реальным взглядом. По сути, супруги сожительствовали в тесной хрущевке, как азиаты-строители, готовые разлететься по кишлакам и забыть друг друга после сдачи объекта.
«Может, в Караганде так принято строить семьи?» – задавался Эрик глупым вопросом. Он пытался понять, что объединяло их, кроме совместных ночевок на продавленном диване и общего бюджета, сформированного Эльзой после его выплясываний на свадьбе. Получалось, ничего.
Когда Эльза засыпала, Эрик осторожно пробирался под ее одеяло, гладил плечи и бедра жены; боясь быть пойманным, трогал слабую, плоскую грудь. Все это он проделывал в высшей степени осторожно. Добравшись до татуированного в пупырышках живота, он останавливал руку на грани проникновения в самое интересное место – Эльза начинала ворочаться, шептала сквозь сон: «Отстань – не сегодня». Или: «Уймись и спи». Эрик унимался и впечатывал голову в подушку. Спустя какое-то время он снова подкрадывался к жене, терся о ее ягодицы напряженным достоинством и отступал, услышав роковое: «Сказала же, сгинь по-хорошему!»
Глубокой ночью Эрик успокаивался: сон брал свое. Рядом похрапывал злобный недоступный зверек. «Неспроста ее Эльзой назвали, – вертелось на губах у Эрика. – Женщина с таким именем не может быть душкой». Это он давно осознал, но лгал себе, что рядом с ним распустился нежный цветок.
Утром Эрик вскакивал в семь и первым плелся на кухню, потирая тяжелую голову. На скорую руку собирал завтрак. Эльза еще нежилась в постели, свесив до пола голую руку и обнажив плечо, когда Эрик уезжал на консультацию в университет.
Он очень быстро озлобился на нее. Ходил пришибленный ноющим домыслом, что, живя с ним, она ведет двойную игру, использует в неких тайных целях. Оставалось выяснить, в каких. Эрик перестал верить в ее байки относительно адской загруженности на работе. Вечерние часы Эльза явно где-то проводила. И уж точно не в салоне красоты, накручивал себя Эрик. Меньше всего ему хотелось начать слежку за скрытной женой. Он гнал прочь эту затею всякий раз, когда чувствовал во сне руку Эльзы на своем плече, но получив тычок под ребра за рассекреченную попытку приблизиться к ее телу, опять отворачивался и, готовый придушить подушкой вздорную соседку, засыпал.
После работы, в тихой домашней обстановке, Эльза вела себя вполне естественно. Интересовалась успехами мужа на факультете, просматривала коллекцию открыток, спрашивала о рыболовных достижениях Бориса Францевича. Порой Эрику мнилось, что