Когда награждение вместе с поздравлениями закончилось, нарком в отличие от всех остальных не поспешил покинуть палату, обозначив спутникам, что он здесь задержится и что ждать его не стоит. Более того, он и своему сопровождению велел покинуть палату и ждать его за дверью.
Дождавшись, пока мы останемся одни, он произнес:
— Присаживайся, майор, поговорим.
Делать нечего, присел на кровать, гадая, что происходит.
Нарком между тем подтащил поближе стул и поставил его так, чтобы на него не попадали льющиеся из окна солнечные лучи, после чего, усевшись поудобнее, спросил:
— Удивлен?
Я на это только плечами пожал, да и фиг его знает, что тут принято отвечать на подобные вопросы.
— Вижу, что удивлён, но ты правда заслужил эту награду и не только её, — сказал он, хитро улыбнувшись. — Но об остальном узнаешь позже, сейчас поговорим с тобой о другом.
На этой фразе вся веселость у него пропала, и он начал говорить уже очень серьезно.
— Сначала начну с грустного для тебя. Можешь считать, что от твоего батальона кроме тебя с твоим начштаба ничего не осталось.
Сказать, что он ошарашил меня, это ничего не сказать. Мысли в черепушке заметались со страшной скоростью от непонимания, как так могло случиться, что все погибли чуть не одновременно, ведь я только недавно разговаривал со Стариновым об Остапенко.
До Берии, который продолжал серьезно на меня смотреть, похоже, дошло, что он сказал и как я понял его слова, и он поспешил исправиться.
— Ты не волнуйся, я, наверное, неправильно выразился. Все с твоими людьми нормально, просто пока ты находился на больничной койке, подразделения твоей части расхватали некоторые ушлые товарищи, и забрать их обратно не получится, да и, говоря откровенно, никто этого не позволит, слишком уж они пришлись ко двору.
Я хоть и вздохнул с облегчением после его пояснения, но и разозлился неслабо, подумав: «ни фига себе расклады, я, значит, рвал себя на части, чтобы подобрать себе стоящих людей, учил их как только мог и остался у разбитого корыта? Как-то не правильно это все, я бы сказал, подло по отношению ко мне».
Сам не понял, как все эти мысли озвучил вслух, и Берия даже слегка охренел от такой отповеди, но ответил мне спокойно и без наезда, каким-то даже участливым голосом.
— Не горячись, Сергей, твои люди правда приятная находка для дел некоторых наших отделов. Я попытаюсь объяснить, чтобы не было недопонимания. Ты ещё не знаешь, но твоих осназовцев и автомобильно-хозяйственное подразделение решено оставить в тылу противника. В общем, они уходят под командование Судоплатова, где они будут организовывать под его руководством на территории Белоруссии партизанское движение, тем более что ты, как я теперь знаю, уже многое для этого сделал. Остапенко со своим батальоном по договорённости с тобой уйдёт к Старинову, он подключил к решению этого вопроса кого только можно и нельзя тоже. Что касаемо твоего Борисова с остатком батальона, по нему вообще отдельный разговор. Он настолько удачно начал чистить наши тылы на территории Пинской области от немецких диверсантов, что принято решение повысить его в звании, пополнить батальон до штатной численности и задействовать именно на охране тыла. Более того, таких батальонов будет создано ещё не менее десяти, очень уж качественно твой Борисов поработал, если не сказать хлеще. Навел такой порядок, что там теперь о вообще происшествиях в тылу стали забывать. Это, как ты понимаешь, не могло нас не заинтересовать, особенно на фоне того, что творится в тылу в местах, где твоего Борисова нет.
Берия выпалил все это на одном дыхании, оглянулся вокруг, встал, подошёл к столику со стоящим на нем графином, налил в стакан воды, выпил её и, переведя дух, продолжил:
— Теперь к хорошим для тебя новостям. Тебе с твоим начштаба по выздоровлении предстоит сформировать отдельную бригаду осназа, способную решать очень широкий спектр задач. Все как ты любишь, структуру подразделения продумаешь сам, и я тебя уверяю, что её утвердят, какой бы бредовый она не показалась некоторым ответственным товарищам. Более того, подчиняться в дальнейшем ты будешь напрямую только мне или товарищу Сталину и никому более. Круг задач, которые придётся решать подразделению, доведем до тебя чуть позже, пока могу сказать, что работать придётся как на передовой, так и в тылу противника. Собственно, это пока все, что я тебе хотел сказать. Вопросы есть?
— Да, вы не упомянули мои разведгруппы…
— Забудь, — перебил меня нарком. — Они сейчас работают напрямую с генеральным штабом, очень уж хорошо себя зарекомендовали.
— Хорошо, а как по людям, обещанным Стариновым? Все в силе?
— Да, кстати, тут можешь не переживать, сам сможешь отобрать кого посчитаешь нужным, но не более полутора сотен человек, остальной личный состав тебе предстоит набирать из добровольцев, выздоравливающих раненых и призванных из запаса.
Собственно, на этом нарком разговор закончил и, уже собравшись уходить, спросил, указав пальцем на тумбочку, где так и лежали мои записи:
— А что это у тебя за тетрадка такая интересная?
В голове сразу мелькнула мысль: «вот оно, кому как не Берии, будет интересно то, что я там навспоминал, да и возможностей, чтобы все это воплотить в жизнь, у него более чем достаточно». Понятно, что мне передать это ему будет за счастье, но виду я не показал и безразлично произнес:
— Да так, свои мысли записал по способам ведения боевых действий, исходя из возможностей моего бывшего подразделения, ну и придумки кое-какие, не относящиеся к теме.
Аж сердце екнуло, когда он спросил:
— А можно мне это почитать? Интересно узнать мысли командира среднего звена.
— Да без проблем, только не ругайтесь сильно, если, что-то вам не понравится.
Тот улыбнулся и ответил:
— Ладно, сильно не буду ругаться.
Забрал тетрадку и ушёл, а я подумал: «не верю, что сильно не будешь, я там неслабо прошёлся по некоторым принятым здесь несуразицам, чего только стоят мысли о единоначалии в войсках…».
Глава 14
Несколько дней подряд прожил, можно сказать, относительно спокойно. Нет, не бездельничал и даже наоборот: работой себя и своего единственного на данный момент подчиненного нагрузил по полной программе.
Даже ничего не зная, о том как планируется задействовать мою будущую бригаду, и опираясь только на обмолвки наркома, мы с Кухлянских начали грубо прикидывать структуру будущего подразделения.
Понятно, что, если не знаешь раскладов,