И понял по лицам — не доверяют.
Дарам кивнул: он тоже всё понял.
— Тогда сделаем иначе, — решил капитан.
В сейфе у него лежали не только ценные материалы из архивов Содружества, но и древние карты Солнечной системы и карты аномалий, предоставленные Хагеном.
Ничего особо секретного для команды в них и не было. А вот про историю Земли стоит пока помолчать, чтобы не вводить во искушение вездесущие нейрошары из теурита.
История — это оружие. А карты…
Почему бы в качестве жеста доброй воли не ознакомить с ними всех, кому это важно по долгу службы?
— Млич, — обратился он к навигатору. — Вторая часть совета будет расширенной. Остаётся Дарам со своей группой. И молодёжь зови. Им потом летать. Располагайтесь, доктор Азерт, — кивнул он хатту в сером комбинезоне. — Будем изучать старые и новые аномалии Солнечной системы. Это поможет нам в поисках. Если в Изменённых землях нашлась законсервированная база с собаками Хэда, может найтись и оружие, с помощью которого наши предки сумели их победить.
— Наши? — спросил Дарам.
— Да, — кивнул капитан. — Наши общие предки.
Глава 32
Рэм и Бо. «Персефона» (незадолго до прыжка на орбиту Сцелуса и после…)
После капитанского визита Бо немного повеселел, но всё-таки Рэм чуял: в душе у друга что-то надломилось. Может, хаттское, а может, и самое что ни на есть человеческое.
Рэм мерил приятеля теми же мерками, что и себя самого. Он даже не пытался размышлять, что именно у Бо может быть не так, как у людей? Разве это важно для дружбы?
Ну, вот есть же имперцы и экзоты? Между ними — тоже хватает различий. И если у хатта свои мечты, увлечения и обиды, если у него тоже что-то болит, то зачем нужен весь этот бред про машинное и человеческое сознание?
Да и вообще, откуда бы взяться разнице между мозгами людей и разумных машин? Нейроны не из того вещества? Но ведь они же работают!
Парни из шестёрки Эмора тоже, как могли, поддерживали Бо.
Это была группа молодых первых пилотов, летающих без второго. Новейшие шлюпки при полном слиянии с навигационной машиной вполне это позволяли.
Кроме лидера экспериментальной шестёрки, первого пилота Дисти Эмора, в основной состав входили Арик Итон, южанин из северных колоний Содружества, Сашко Лившиц, бравый имперский парень с Катрин, Еншер Марьян из военной имперской семьи с большими корнями и «длинным» понятием о чести.
Ну и, разумеется, Рэм Стоун и Себастиан Бо — два малолетних отморозка. Один совсем недавно отпраздновал совершеннолетие, второй мог бы ходить в школу, будь он человеком. Но у машин — другие понятия о возрасте.
Парни в группе прекрасно дополняли друг друга. Итон — умник и тормоз, — взрывного шутника Лившица. Упёртый в военных кодексах чести Марьян — гибкого и хитрого Эмора.
Но Бо и Рэмка были пока тэррой инкогнитой — машинной и человеческой. С Бо понятно — машина. А Рэма Стоуна взяли в группу совсем недавно, и в спину ему дышало ещё с полдюжины кандидатов из второго состава.
Попытка Хагена отозвать Бо взбудоражила группу. Старшие парни привыкли горой вставать за своих.
Но разговорами много не сделаешь. И только Дерен вправил загрустившей машине мозги, выпустив шестёрку Эмора мимо смены на боевое дежурство.
Дежурство для пилотов основного состава — это когда шесть шлюпок отправляются в автономный полёт вокруг крейсера, демонстрируя фигуры высшего пилотажа, выполняя ближнюю разведку и анализируя гравитационные возмущения дальних масс — не затаился ли где-нибудь враг?
А тут как на заказ: и ангар, и северяне, и хаттская «игла»!
Пришлось пилотам включать и человеческую, и машинную думалку на полную мощность, рисковать, подстраховывать друг друга.
Сложная боевая задача успокоила Бо. Он видел: друзья ему доверяют, надеются на него. И, снимая в ангаре компрессионку, сам не заметил, как привычно улыбнулся шутке Итона про то, что хорошо бы уже научиться выращивать защиту прямо на теле!
«Но трудная ведь какая задача! Даже Бо пока не справляется!»
Они вместе поржали над техническим несовершенством машин и людей, а потом двинули в столовую.
По дороге хатт размышлял о том, что псевдоживая компрессионная ткань и в самом деле отличается критической сложностью для копирования. Если бы Бо попытался «вырастить» её прямо на теле из частиц теурита — она зверски жрала бы вычислительный ресурс.
Да и не удаётся пока стопроцентно копировать псевдоживое — иной принцип организации нервных структур, непохожий на родные. Тут надо искать какое-то новое, прорывное решение. Но когда этим заниматься?
Вот разве что после войны. Тогда Бо был бы не прочь сосредоточиться на научной работе. Ну и летать всё-таки иногда. Немного, для… «души».
Он бы ещё подумал и поискал другое слово — откуда у машины душа? Но пилоты уже покинули ангар, а на выходе их караулил Рэмка.
Его в дежурную смену сегодня почему-то не поставили, заменив в шестёрке на Симменса, и Рэм скучал, поджидая друзей, нарезая вокруг ангара круги и размышляя, что же всё-таки происходит? Откуда на развязке взялись хатты, если люди их победили уже один раз?
Недобитыши? А разоружить их что, не сумели? А откуда у них «игла»? Это же какие-то суперские технологии?
Он еле-еле дождался Бо. Но спрашивать накипевшее не стал — хватило новостей о дежурстве, о том, что творилось на «Благодати», и о невозможной кривой разгона хаттского корабля.
Ну и о компотике, разумеется.
Непонятно было, как поведёт себя сегодня шеф-повар офицерской столовой?
Сдастся? Выдаст личсоставу персиковый компот? Или будет делать вид, что фрукты у него в котёл идут строго по графику?
И что тогда? Опять псевдояблоки и медовый тростник, которые доставляли на «Персефону» с Кьясны почти бесплатно?
Да сколько уже можно терпеть это безобразие!
Парни сдвинули столы, чтобы не делить группу пополам, уселись и сделали заказ, отдельно упомянув в нём именно персиковый компот.
Возникло напряжённое ожидание. Ходили слухи, что повар решил заначить персики для каких-то особых случаев. И боевые вылеты для него «особыми» не являются.
После похищения компота, устроенного Рэмом и Бо, повар пытался и жаловаться замполичу, и наезжать с подозрениями на других пилотов.
Но на пилота — садись-не садись — всё равно не взлетишь, а замполич послал зануду по самому проверенному адресу: кругом хатты, мол, не до персиков.
Повар мог демонстративно пойти на конфликт, и