Я смотрел на фотографии семейного альбома, фотографии послевоенных лет, когда Орловский стал начальником уголовного розыска Ивановской области. Все такой же в манере прятать руки в карманы, смотреть прямо перед собой с пристальностью ищущего человека, все с теми же жестко сомкнутыми губами и строгостью в глазах.
В Ивановском управлении милиции в курительной комнате, в начале пятидесятых годов, его снова валит на пол сердечный приступ, и тут же второй инфаркт. Теперь уже дороги назад нет. Только отдых. Он уезжает в Ростов, свой родной город, где я и нахожу его.
— Только обо мне не пиши, — попросил он меня сначала. Потом улыбнулся после моих убеждений: — Ну разве что скромно, так, в общих чертах. Лучше о моих товарищах. Мы все сообща делали одно общее дело, и потому писать надо обо всех нас: о тех, кто жив, и кого уже нет, и о тех, кто погиб за наше дело на заре зарождения советской милиции.
Потом вскоре он прислал мне список погибших в те годы его сослуживцев с просьбой опубликовать. Каюсь, список пролежал в столе вот уже почти пятнадцать лет. Я рад, что могу сейчас выполнить его просьбу. Вот этот список почти в том виде, как он был прислан.
Летом тысяча девятьсот восемнадцатого года в деревне Анциферово Шурскольского сельсовета выстрелом из обреза, через окно, был убит старый волостной милиционер Лавров. Убийца Филин, совершивший впоследствии до пятидесяти убийств, был арестован.
Летом того же года в Ростове выстрелом из револьвера был убит рядовой милиционер Киселев. Убийца, которого Киселев конвоировал в тюрьму, скрылся.
В октябре тысяча девятьсот двадцать первого года в селе Аньково Ивановской области при ликвидации банды Юшко был убит оперуполномоченный Кучин. Убийца, бандит Стулов, скрылся, но впоследствии был убит.
В августе двадцать второго года в лесу близ деревни Спирки, бывшей Щенниковской волости, был зверски убит старший милиционер Мордашов. Бандиты захватили его безоружным в своем доме, и, несмотря на мольбу жены и плач детей, увезли в лес, где после издевательств зверски замучили. Через год банда была ликвидирована и большая часть ее по приговору ярославского губсуда расстреляна.
В феврале тысяча девятьсот двадцать пятого года в деревне Петрилово, той же волости, был зверски убит уполномоченный уголовного розыска Сорокин. У него были сведения, что бежавший из тюрьмы бандит Романов находится у себя дома. Товарищ Сорокин, приехав в Петрилово, оставил лошадь у уполномоченного сельсовета, а сам пошел к дому Романова. Однако двери дома, несмотря на дневное время, оказались запертыми изнутри. Сорокин постучал. Ответила жена Романова, что без понятых в дом никого не пустит. Поскольку жители деревни были терроризированы и в понятые идти не хотели, Сорокин вернулся к уполномоченному сельсовета и пригласил его в качестве понятого. Возвратившись к дому Романова, Сорокин обнаружил, что дверь не заперта и что бандита в доме уже нет. Проверив стоявшую на столе посуду, он обнаружил, что один прибор был лишним, и решил обыскать дом. Он полез на чердак, но в этот момент спрятавшийся там бандит выстрелил Сорокину в голову, а когда тот упал, выстрелил еще раз в спину. В тот же день бандит был обнаружен и убит. Члены его семьи, принимавшие участие в убийстве Сорокина, арестованы и осуждены.
Летом восемнадцатого года в лесу близ села Шишлово Ростовского уезда выстрелом из обреза был убит высланный для связи с оперативными группами конный милиционер Копейкин. Бандит Филин, отобрав у него револьвер, снял плащ и кепку и, обезобразив лицо убитого, скрылся.
В тысяча девятьсот сорок девятом году в Ростове выстрелом из револьвера был убит один из лучших участковых уполномоченных — товарищ Фадеев. Бандиты, убившие его, были задержаны и понесли заслуженное наказание.
А теперь о его товарищах по работе. Я встречался с некоторыми из них. В Ростове жил Николай Николаевич Николаев. У этого человека тоже была удивительная судьба. Мальчишкой еще сидел в Петербургском сыскном отделении «на дугах». Так назывались раньше журналы, в которые заносились имена и фамилии задержанных преступников. Потом воевал в германскую. Был в плену в крепости Кенигсберг. Освободила его германская революция в ноябре тысяча девятьсот восемнадцатого года. Вернувшись на родину, поступил в милицию и уехал на Украину. Он знаком с буйной жизнью одесских пригородов, дрался с бандами Тютюника и Заболотного, не раз настигал их с отрядом и сам не раз уходил от погони. В двадцать третьем году приехал в Ярославль и здесь поступил в Ярославский уголовный розыск, подружился с Константином Ивановичем. Вместе они вели дело Хрусталя, вместе брали других преступников как в городе, так и в губернии.
Был я и у него в Ростове. В маленьком старом доме, в комнате с окнами на озеро Неро.
— С Костей, бывало, в «дознанщицкой» — так назывался наш кабинет — спали на столах, на скамейках. Бывало, поздно уже домой, перекусим что придется и завалимся, укроемся одной шубой.
Это вот запомнилось мне. И еще он детально дал картину ночлежки, в которой были расселены высланные из других городов преступники. По его рассказам я смог в какой-то мере правдиво описать ту ночлежку, образы ее обитальцев.
Второй товарищ по работе — Алексей Александрович Бородин. Есть у меня его фотография тех лет. Юноша, похожий на студента, в пенсне, в галстуке, с румянцем на щеках. Перед ним на столе наган.
Он мне детально рассказывал о товарной бирже, бирже труда, о порядках, о сценках, которые он наблюдал, будучи там по розыску. Все это пригодилось, когда я работал над книгой «Кто вынес приговор».
С Яковом Семеновым, бывшим начальником научно-технического отдела Управления внутренних дел, мне, к сожалению, так и не пришлось встретиться. Но он прислал мне тетрадь своих воспоминаний о работе милиции. Он тоже был сподвижником Орловского. Он пишет так: «Из людей, оставивших заметный след и хорошую по себе память, могу назвать Константина Ивановича Орловского, много лет проработавшего в аппарате Ярославской милиции».
Сам Семенов тоже оставил по себе память — как первый организатор научно-технического отдела в ярославской милиции. Это был опытный специалист в области криминалистики, уважаемый в милиции человек. Ветераны вспоминали о нем добрым словом и с почтением. А начинал он рядовым милиционером в Петровском уезде в двадцать пятом году.
«В Петровской волмилиции из обмундирования для меня нашлась только форменная шапка — с красным