– Да ты ли это? – прищурилась Мэйт. – Обычно ждать к завтраку приходилось тебя.
– Что было, то было. Но сейчас мне не до сна.
– Даже в объятьях гра Ферта? – с иронией спросила герцогиня.
– Арис ушел на рассвете. Как и всегда, – отрывисто сказала Лердес. – Утренние нежности не его стихия. Это ночной гость, который никогда не ждет улыбку зари.
– Но ночью-то он хорош, – улыбнулась Мэйт.
– Да ты ли это? – теперь уже графиня прищурилась. – Скромница, тихоня. Синий чулок. Вот уж не думала, что ты можешь говорить о том, что происходит между мужчиной и женщиной ночью! В спальне!
– Я и сейчас не собираюсь. Ты уже завтракала?
– Нет. Кусок в горло не лезет.
– Можешь сказать, что случилось? Я вообще-то собиралась к тебе. Этот домик слишком уж скромен для тебя, блестящей светской львицы. Резиденция гра Ферта, где ты живешь, шикарна. У генерала изысканный вкус. Окружил тебя роскошью. Видно, что увлечен всерьез.
– Да, но что дальше? – Лердес села и огляделась. – В гарнизоне мы жили еще хуже, когда были девочками и даже не мечтали о столице. Не привыкать. Скажу тебе правду, сестра. Поначалу меня это пугало. Страсть гра Ферта. На любовь это мало похоже. Генерал меня просто присвоил. А сопротивляться граалю, сама знаешь каково, тоже прошла через это. Попросту невозможно. Тем более это сам гра Ферт. Я и поддалась.
– А ты-то его любишь? – осторожно спросила Мэйт.
Муж уже ушел. Сказал: по делам. Об этих делах архимага лучше не спрашивать. Сол перед уходом напомнил, что компанию супруге сегодня составит ее младшая сестра, леди Лердес. В знаменитых купальнях для дам приготовят особое местечко. Уединенное. Как-никак герцогиня в Ключах. И вот сестра прискакала с утра. Явно не о любви поговорить.
Лердес долго молчала. Но потом сказала все-таки:
– Я и сама не знаю. Это как солнечный удар. Как падение со скалы. Меня словно в пропасть столкнули. А полет все длится и длится. Но в конце я обязательно умру. Потому что так не бывает. Арис он… прекрасен. Если бы ты только его видела! Ни одна женщина не устояла бы. Но я в толк не могу взять, почему он скрывает свое истинное лицо? Ладно бы оно было уродливо. Но прятать такую неземную красоту под маской ледяного истукана? Зачем?
– Чтобы не разбивать женские сердца, – улыбнулась Мэйт.
– Нет, здесь другое-то что. Вот я и пришла к тебе, – графиня с тревогой оглянулась. – Никого нет? Кто бы мог нас подслушать. В доме у генерала я не могу об этом говорить. Арис – он повсюду. Слышит и мысли мои, и чувства. А здесь живет другой грааль. Его личная жизнь закрыта даже от соправителей. И мы можем спокойно во всем разобраться.
– Пей чай, – кивнула Мэйт на белоснежную фарфоровую чашку с золотым ободком по краю. – Я знаю, ты любишь малиновый джем.
– Клубничный, – поправила Лердес.
– Но малиновый тоже хорош. Угощайся.
– До сладкого ли мне? И так объедаюсь каждую ночь! Скажи, что означает сахо сахум?
– Где ты это слышала?! – аж подпрыгнула Мэйт.
– Не слышала, а видела. На скале. Не на той, воображаемой, с которой я сейчас падаю, а на вполне реальной. Она там есть! У озера! И под этой скалой… – Лердес невольно покраснела. – Ты ведь знаешь древний язык.
– Не слишком хорошо. То есть знаю, но… Он невероятно сложен и многогранен. Смысл этих двух слов вроде бы прост. Скала и жертвенный нож. Нож из камня. Потому и корень у слов один. Но если их поставить рядом… – Мэйт призадумалась. – Я бы перевела это как «здесь и сейчас». Но с подтекстом. Мол, предначертанного не избежать.
– Ну а причем тут камень-то?
– Предначертанного на камне. На той самой скале. Сахо сахум. Странно…
– Вот и Арис закричал нечеловеческим голосом: «Кто посмел?!» – тяжело вздохнула Лердес.
– Да, в Пророчестве этих слов не было. Я точно помню. Дописать их уж точно не мог человек. Даже высший лорд. Грааль? Не знаю. Не уверена.
– А Владыка? – замирая, спросила Лердес.
– Поскольку договор бы составлен с ним, то… Странно… – повторила Мэйт. – Может, у Соларда спросить?
– Не смей! – теперь подпрыгнула Лердес. – Я тебе как сестре! Арис разозлится. Мне почему-то так кажется.
– А с чем связаны твои подозрения? Насчет гра Ферта? Он архимаг. Один из первых граалей.
– Сколько же ему лет?! – ахнула Лердес.
– Много, – улыбнулась старшая сестра и добавила: – Невероятно много. Лорд Ферт получил свою силу и титул в день и час, когда был подписан договор между Светом и Тьмой. Сразу после Великой Битвы.
– Он говорил, что был ранен, – задумчиво сказала Лердес. – Ты ведь отлично знаешь историю. Я вот ничегошеньки не помню. Я теперь жалею, что так плохо училась… Так что там случилось с лордом Фертом? – она потянулась к вазочке с джемом. Вкусно! – Я про его рану.
– Да, рана была серьезная, – кивнула герцогиня. – Копье попало в живот. Но лорд Ферт не умер. Он исцелился и стал граалем… О, Боги, Лердес! Что с тобой?!
Мэйт вскочила, потому что ее младшая сестра смертельно побледнела. Рука ее бессильно упала, так что белоснежная скатерть оказалась испачкана джемом.
– Мне… что-то нехорошо… – еле выдавила Лердес. – Не надо… не зови никого… Это сейчас пройдет…
– Ты как будто ядовитую змею увидела! – Мэйт все же принялась считать ее пульс. – Тебе надо прилечь, – заботливо сказала она. – Что тебя так разволновало, дорогая?
– Скажи, Мэйт. Вот если бы он был ранен в живот. И рана оказалась такая ужасная, как ты говоришь. Ведь должен был остаться шрам? – жалобно спросила Лердес.
– Но прошло столько лет! Не одна сотня! Империя граалей отпраздновала свое тысячелетие! Ты разве забыла?
– Но ведь на лице-то шрам остался, – умоляюще сказала Лердес. – Да, просто след, даже не рубец. Но хоть что-то. И на груди. У него на груди тоже шрам. В форме звезды. А вот на животе… Боги, Мэйт! Там ведь ничего нет! Ни следочка!
– А ты внимательно смотрела? – вырвалось у Мэйт.
– Внимательно ли я смотрела?! Да я целовала его везде! Везде, понимаешь?! Я мужа так не целовала! Арис никогда меня не вынуждал. Все как-то само собой получилось. Но я знаю точно: ни на животе, ни ниже… Бедра, пах… Нет там никакого следа от раны!
– Но это означает… – Мэйт растерялась.
– Вот именно. Теперь ты меня понимаешь! Кто он такой, а? Это загадочный генерал гра Ферт. Чьей любовницей я стала, Мэйт? Можешь ты мне объяснить?
– Тихо! – теперь уже Мэйт в испуге обернулась. – Это измена