Но вдруг заметила краем глаза еще одну фигуру, крадущуюся с другой стороны. Харвин! Мне показалось, что в его руке блеснуло лезвие. Нет, не может быть, чтобы он решил раздобыть слезы таким зверским способом — причинив оленю физическую боль!
— Стой! — в порыве крикнула я.
Олень встрепенулся, вскинул голову и навострил уши, а потом увидел нас и помчался прочь.
— Ну что ты наделала? — взмахнул в сердцах руками Харвин. — Ты все испортила!
— А ты что собирался делать? Уже совсем ничем не гнушаешься, даже убийством? — я направилась к нему. Во мне все кипело. — На что ты еще готов ради победы, Харвин?
— Да о чем ты? — он посмотрел на меня с подозрением.
— О чем? — я удрученно хохотнула. — О том, как ты украл мои корни морозника в Диком лесу и, как я понимаю, с легкостью расправился с ночным вепрем. А в Пещере Шепота пытался столкнуть Дагрея в озеро, тем самым избавившись еще от одного соперника. И, к несчастью, тебе это удалось. Дагрей вышел из игры.
— Что? Я никого не толкал в озеро! — глаза Харвина округлились. — Я вообще не встречал Дагрея в Пещерах. И корни я твои не крал, сумасшедшая, что ли?
— Как можно еще и так лгать? — я покачала головой. — А что у тебя в руке?
— Серебряная флейта, — Харвин протянул мне предмет, который держал.
Мои щеки вспыхнули от стыда: это действительно была тонкая флейта, которую я так опрометчиво приняла за нож.
— Я собрался сыграть на ней какую-нибудь мелодию, чтобы разжалобить оленя, а ты все испортила! — Харвин выглядел расстроенным.
— Я думала, ты хотел его убить, — сдавленно прошептала я.
— Что за целитель, который намеренно причиняет боль живому существу? — парень возмущенно сверкнул глазами. — И вепря я не убивал. Только усыпил его и взял немного крови с помощью иглы. Там такой хряк был огромный, что для него это как укус комара вышел.
Огромный хряк? Но тот вепрь, который попался мне, был совсем молодым... Выходит, мы брали кровь у разных животных…
— И корни ты не крал, чтобы насолить мне? — уточнила я.
— Делать мне больше нечего, — хмыкнул Харвин. — Тратить еще на это время.
— И Анхеле ничего не давал?
— Анхеле? Да я только раз видел ее за сегодня. В Пещере.
— В Пещере? Значит, ты видел нас с ней и слышал, как она звала тебя? Но не захотел отзываться, — я все еще пыталась подловить его на лжи.
— Тебя я не видел. Только ее. Мы разминулись у Лабиринта, — Харвин снова стал раздражаться. — Я как раз возвращался из грота с озером.
— Подожди, я ничего не понимаю… Мы с ней шли вместе, увидели тебя, позвали… А потом обнаружили парализованного Дагрея у озера.
— Да не было Дагрея в гроте, когда я набирал там звездную пыль! — Харвин сорвался на крик. — После меня туда зашла Анхела!
Мне начало казаться, что я действительно схожу с ума.
— Смотри, — Харвин вдруг дернул меня за рукав. — Он вернулся…
И действительно перед нами снова стоял белый олень и, кажется, внимательно слушал нас.
— Видишь, он не убежал. Значит, я говорю правду, — Харвин посмотрел на меня. — Белые олени не выносят лжи.
Осознание истины ударило меня словно под дых. Анхела… Все это время Анхела вредила мне и другим?.. Но как и зачем?
Харвин тем временем поднес флейту к губам и заиграл медленную проникновенную мелодию. Его исполнение было прекрасно, и этим он открылся для меня с новой стороны. Глаза оленя увлажнились, и несколько слезинок скатились вниз, на лету превращаясь в прозрачные кристаллики.
Харвин продолжал играть, но тут олень вздрогнул и отшатнулся, глядя куда-то позади нас. Я обернулась. Из-за деревьев вышла Анхела. Ее плащ был порван, и она чуть прихрамывала на одну ногу. Мелодия оборвалась, и парень тоже повернул голову в ее сторону.
— Как я рада, что все живы, — произнесла она притворно радостно. — И оленя вы нашли… Чудесно как! Мне как раз не хватало его слез.
Анхела бросилась к поблескивающим на снегу кристаллам, отпугивая оленя. Ее попытался опередить Харвин, но она вдруг бросила ему в лицо какой-то розовый порошок со словами:
— Как же ты мне надоел!
Харвин стал кашлять, упал на колени, я ринулась к нему, но не успела. Он прямо на моих глазах потерял сознание.
— Что ты с ним сделала? — выкрикнула я, пытаясь привести парня в чувства.
— Ой, это обычные споры пурпурной белладонны, — отмахнулась от меня Анхела, как от назойливой мухи. Она продолжала собирать слезы оленя, который уже успел убежать. И на этот раз он уже навряд ли вернется.
— Споры белладонны? — я не могла поверить в услышанное. — Да это же яд чистой воды!
Если ему не дать противоядие в течение часа, он умрет, и если не от яда, то от обморожения. Я бросилась искать в своей сумке что-нибудь, что может замедлить распространение яда. Жаль, что не взяла с собой больше капель тирроника, а все, что у меня были, я израсходовала на пропитку оберега для Вельта.
— Ты собираешься его спасать? — Анхела быстро глянула на меня через плечо. — Но это ведь он чуть не убил Дагрея.
— Это ты чуть не убила Дагрея, — тихо отозвалась я. — А теперь убиваешь Харвина.
Анхела замерла. Я ожидала, что она сейчас будет оправдываться, но вместо этого на ее губах расцвела ухмылка.
— Догадалась наконец-то, — она поднялась на ноги. — Ну и ладно. Мне же проще.
Я тоже подскочила.
— Зачем, Анхела? Неужели ради приза?
Боги, я все время думала на Харвина, приписывая ему чужие пороки, а оказалось…
— Глупая девчонка, вечно крутящаяся под ногами, — Анхела пошла на меня. — Если бы ты знала, как мне надоела. Как ВСЕМ надоела.
— Кому — всем? — под ее напором я невольно сделала назад несколько шагов.
— Не твое дело, —