— Кузина, объясни мне, почему Данила позволяет этому Грандбомжу свободно разгуливать по территории усадьбы? Он ведь уже нападал на Данилу, и, между прочим, он суицидник! Постоянно просил Данилу его прикончить!
И как нарочно, в этот самый момент Грандбомж брёл по аллеям неподалёку, ссутулившись, опустив голову и тяжело переставляя ноги, будто каждое движение давалось ему через силу.
Лакомка перекинула косу светлых волос через плечо, и не отвлеклась от цветов, лишь слегка повернула голову в сторону Бера и спокойно ответила:
— За господином Грандбомжом приглядывает Змейка.
Бер закрутил головой:
— Да? Где?
— Она всё видит, всё слышит, и если что-то пойдёт не так, она отреагирует первой.
Бер махнул рукой, недовольно хмыкнув:
— Приглядывает? Ты вообще видела на что он способен? Да если этот монстр решит что-то выкинуть никакая Горгона не остановит его.
— Мелиндо остановит, — спокойно возразила Лакомка. — Он сейчас находится неподалёку, и стоит Змейке дать ему сигнал, как он мгновенно телепортируется прямо сюда. К тому же, господину Грандбомжу закрыт доступ в восточное крыло, там, где дети. А усадьбу охраняют не только наши тавры, но и Организация.
Грандбомж тем временем, словно не слыша ничего вокруг, продолжал неприкаянно метаться по саду туда-сюда, останавливаясь на середине аллеи, потом резко меняя направление, будто следуя какой-то своей внутренней логике.
— Кузен, но ты ведь пришел мне жаловаться по другому поводу? — проницательно замечает Лакомка, выпрямляясь и поправляя складки платья на бедрах. — Опять что-то хочешь от моего мелиндо?
Бер вздохнул, не скрывая раздражения:
— Ну серьёзно, сколько синекрылых Даня уже уложил? Уверен — многих. Он мог бы хоть часть поглощенных приёмов мне передать. Я бы их в дело пустил, а не сидел тут в стороне, как какой-то мальчишка на скамейке.
Лакомка прищурилась и, чуть наклонив голову, ответила холодно:
— Бер, ты сейчас рассуждаешь, как ребёнок. Думаешь, у мелиндо нет других забот, кроме как бегать за тобой и обучать тебя приёмам? Он занят куда более важными делами.
Бер уже собирался возразить, но она, прервав его, добавила:
— Ничего, я уже позвонила твоей настоящей няне.
— Кузина, да как ты могла меня предать! — вспыхнул Бер, шагнув к ней ближе, пытаясь застыдить взглядом.
Лакомка сухо кивнула куда-то за его спину. Бер, насторожившись, медленно обернулся и увидел слугу, стоявшего прямо позади него. Слуга держал поднос, вытянув руки вперёд, а на подносе лежал связь-артефакт, явно предназначенный именно для него.
Бер недовольно выдохнул, но артефакт всё же взял. Почти сразу изнутри донёсся голос Зелы, отчётливый и раздражённый:
— Бер, немедленно потрудись объяснить, по какой причине ты бросил охрану Шпиля Теней и явился к Его Величеству без приказа, — начала она, явно готовая разнести его в пух и прах.
— Зелочка… — протянул Бер, стараясь придать голосу максимум обаяния, растягивая слова так, словно надеялся разжалобить собеседницу одним тоном.
— Бер, — перебила она, и в её голосе прозвучала обманчивая мягкость, — дорогой, отойди в сторону. И будь добр, приготовься, потому что я скажу тебе пару очень, очень ласковых слов.
Бер вздрогнул, пойманный с поличным, и, сжав плечи, медленно поплёлся за угол, готовясь к неизбежному выяснению семейных отношений
* * *
Нашу карету вынуждают остановиться на парковке, расположенной на приличном отдалении от господского дома. И, как будто для того, чтобы подчеркнуть своё «особое» отношение ко мне, лорд Гибибибель велел выстроить для встречи целую большую процессию, явно стараясь произвести впечатление.
— Глянь-ка, как меня уважает лорд Небесного Дома, Великогорыч, — весело бросаю я, кивнув на ряды вооружённых встречающих за окном.
— Ага, конунг, — откликается Булграмм, уже привычным движением поглаживая обух своего топора. — Видно, местная элита пожаловала, да ещё и с добротной сталью. А кирасы на них какие — золочёные! Уважает тебя этот местный лорденыш, встречает прямо как конунга!
— Ну, если ещё и на колени упадут… — я резко окутываю кольцо стражи мощной пси-волной, сжигая ментальные щиты, и в следующую секунду пара десятков Воинов-физиков синхронно грохочут доспехами, оседая на колени, как по команде. — То я, пожалуй, даже засмущаюсь.
— Упали, — констатирует Булграмм, чуть приподняв бровь. — Конунг, ты уже смущен?
— Как институтка, — подтверждаю я и, толкнув дверь, выхожу наружу.
— Ого, это всё мне? — я оглядываю дрожащих синекрылых, которые судорожно сжимают в руках обнажённые мечи. — Не стоило, браво. Ведь я всего лишь по делам заскочил к вашему лорду… Ну да ладно, кидайте в задний багажник.
Синекрылые поспешно вскакивают и начинают бросать добротные клинки в багажник кареты. Великогорыч присвистывает, наблюдая за этой картиной:
— Неужели эти клинки нам в подарок?
— Как видишь, — пожимаю плечами. — Вообще, клинки обнажаются только по двум причинам: либо хотят ими воспользоваться, либо показать какой классный подарок.
— И правда, конунг, — кивает Булграмм. — Не напасть же в самом деле они вздумали.
— Кирасы, кстати, тоже заберём, раз они тебе понравились.
В следующий момент гвардейцы уже торопливо стягивают друг с друга доспехи, оставаясь в одном белье.
— Ладно, Великогорыч, пошли.
И мы, в окружении процессии голых синекрылых гвардейцев, неспешно топаем по мощёной тропинке в сторону дома.
Похоже, Гибибибель сделал выводы из произошедшего… а может, просто от страха так себя повёл. Потому что теперь встречающая нас процессия почти полностью состояла из воздушников-Воинов и нескольких Мастеров, причём одетых в стихийные доспехи. Но к нам они так и не приблизились: их товарищи в панталонах встали впереди и, заслоняя нас, недвусмысленно показали, что никакого удара не будет. Настроенные на бой Мастеры начинают заметно нервничать, переглядываются.
— Держите его! Чего стоим⁈ — рявкает капитан, взмахивая синими крыльями.
— А что делать с нашими соратниками? — кивает один из них на голых товарищей, стоящих впереди.
— Оттолкните! Да и убейте, если будут мешать, — поторопился с приказом капитан, но тут же нарвался на возмущённый гул своих же.
— Как убить⁈ Это что, если мы тоже попадём под гипноз, ты нас прикончишь⁈
— Что за хрень, капитан⁈
— Да нет, парни, нет, — начинает оправдываться капитан, но гвардейцы продолжают гомонить, и тогда капитан гаркает: — Заткнитесь нахрен!
Те заткнулись, но теперь уже было ясно, что приказ они точно выполнять не собираются. Капитан, тяжело вздохнув, бросает на меня сердитый взгляд:
— Король Данила, именем моего лорда заклинаю вас — сдайте пленников, и