— Добрались до места, господин адмирал, — доложил я.
— Ну наконец-то, — проворчал Ушаков. — И как обстановка там?
— «Эгида» здесь. И два корвета, «Новик» и «Посадник», — сказал я.
Адмирал причмокнул губами.
— Понял… Контр-адмирал Платонов эскадрой командует, — тут же рассказал старик. — Ну… Толковый мужик, но упрямый, как баран. Так, кто там ещё… На «Эгиде» каперанг Давыдов, скользкий малый, я бы ему не доверился. На «Новике» капитан-лейтенант Глазовский, ничего о нём сказать не могу, ничем не примечательный офицер. «Посадник»… «Посадника» не помню.
И на том спасибо, без этой кратенькой справки мне было бы гораздо сложнее. Так я хотя бы знаю, чего тут ожидать.
— А вот граф Белогорский — человек хороший, — добавил адмирал. — Себе на уме, конечно, выгоды своей не упустит, но сердце у него доброе.
До его сердца мне не было никакого дела. Пусть лучше он будет злым невыносимым ублюдком, но перейдёт на нашу сторону. Всё остальное неважно.
— Спасибо, господин адмирал, — сказал я.
— Пустое, Алёша, — проскрипел Ушаков. — Платонову, если что, напомни про Цемер-7, должок у него передо мной.
— Цемер-7, понял, — сказал я. — Спасибо.
— Если что, на связи, — сказал он и отключился.
«Гремящий» на половине тяги пошёл в сторону планеты. Я находился на мостике вместе со старшим помощником, наблюдая за тем, как крохотный голубой шарик медленно увеличивается в размерах.
— Запрос от «Эгиды», — доложил дежурный связист.
— Соединяйте, — разрешил я.
В груди ворочался неприятный червячок сомнения, веры в то, что у нас всё получится, резко поубавилось, когда я увидел здесь эскадру из тяжёлого крейсера и двух корветов. А ведь тут ещё и орбитальная батарея, и планетарная оборона. Не то чтоб я собирался с ними воевать, но у нас даже убежать не получится, если мы подойдём непосредственно к планете. «Эгида» превосходила нас огневой мощью, корветы превосходили скоростью. Если вдруг что-то пойдёт не так, шансов у нас просто нет.
— Кхм… Капитан-лейтенант Щербинка, вахтенный офицер, тяжёлый крейсер «Эгида»… — произнёс неизвестный собеседник. — «Гремящий», займите место на орбите планеты, параметры орбиты высылаю…
— Командор Мясников, — представился я. — Это просьба или приказ, капитан?
— Пр… Просьба, — неуверенно сказал Щербинка.
— А ну, дай его сюда, — послышался другой голос и какой-то шум на фоне. — Говорит Платонов. Командор, делай, что сказано. Встретимся лично и поговорим, понял?
— Боюсь, господин адмирал, это невозможно, так как противоречит другому приказу, который вы не в силах отменить, — извиняющимся тоном произнёс я.
— И чьим же приказам ты подчиняешься? — фыркнул он.
— Его Императорского Величества, — произнёс я.
— Как раз об этом нам и надо поговорить, — сказал он.
— Поговорить мы можем, но не на «Эгиде», — сказал я. — Буду рад видеть вас на борту «Гремящего», господин адмирал.
На всякий случай эсминец замер на половине пути к планете, подальше от зоны действия пушек и лазеров. Чтобы у нас оставалась возможность быстро отсюда свалить в случае необходимости.
— Чёрт возьми, командор! Ты пытаешься ставить мне условия? — прорычал Платонов.
— Никак нет, господин адмирал, — спокойно ответил я. — Ещё вариант — мы можем поговорить на челноке. На двух состыкованных челноках, нашем и вашем.
Повисла секундная тишина. Я прямо-таки чувствовал, как колеблется контр-адмирал.
— Годится, — наконец сказал он. — Нам есть, что обсудить, командор.
— Я отправлю координаты, — сказал я.
На том и порешили.
Я приказал подготовить челнок и попросил вахтенного держать указанную часть космоса на прицеле, просто на всякий случай. Принцессу, разумеется, брать с собой не стал, хотя это могло бы помочь в переговорах. Контр-адмиралу я доверять не спешил. Пусть даже Ушаков охарактеризовал его как толкового офицера, я не знаю, на чьей он стороне. Он может быть превосходным командиром, но твёрдо стоять за регентский совет. И наоборот.
С собой я взял только адъютанта.
Челнок отстыковался почти одновременно с челноком «Эгиды» и полетел ему навстречу, пилоты держали прямую связь друг с другом. Всё-таки состыковать два сравнительно малых объекта в космосе — задачка не из простых.
А я почему-то чувствовал, что всё меньше становлюсь командиром корабля и всё больше — политиком, с их регулярными встречами, обедами, переговорами, этикетом и прочими атрибутами. И мне это не нравилось.
Лейтенант Андерсен равнодушно копался в планшете, сидя напротив, и я пристально смотрел на него, пока он не ощутил мой взгляд.
— Господин командор? — спросил он.
— Будь начеку, — сказал я.
— Так точно, понял, — кивнул он, мгновенно считывая мой настрой и убирая планшет.
Хотя бы лететь тут было не слишком далеко. Очень скоро пилоты начали выходить на синхронную орбиту, понемногу маневрируя на минимальной тяге и полностью сосредоточившись на стыковке.
Я терпеливо ждал.
— Вижу вас, «Эгида-1», — пробормотал ефрейтор Стыценко. — Относительная скорость ноль пять метра в секунду, ноль три… Есть контакт!
Челнок даже почти не тряхнуло. Наш пилот был настоящим мастером своего дела. Два крохотных челнока в бескрайнем космосе встретились именно так, как и должны были. Магнитные замки шлюзов крепко обняли друг друга, так, что и не расцепить без команды с двух пультов управления. Я встал и одёрнул мундир.
Шлюз открылся, мы с Андерсеном шагнули на борт чужого челнока, и я, завидев сухопарого усатого человека с погонами контр-адмирала, исполнил воинское приветствие. Платонов тоже поднялся и приложил руку к фуражке, а затем протянул для рукопожатия. Я пожал её, и мы сели в пассажирские кресла друг напротив друга.
Помимо контр-адмирала, тут присутствовали ещё два незнакомых мне офицера, старший лейтенант и капитан первого ранга. С ними я тоже обменялся рукопожатиями. Как минимум, начало уже неплохое. По мне не стреляют.
— Командор, — произнёс Платонов. — Вас объявили дезертиром. Вы в курсе?
Я нервно дёрнул щекой. Этого следовало ожидать.
— Нет, я не собираюсь вас арестовывать, — добавил контр-адмирал.
— Я исполняю приказ Его Императорского Величества, — произнёс я. — Он его не отменял. И адмирал Бородин тоже не в праве его отменить. И вы тоже.
Платонов усмехнулся, подкрутил усы характерным отточенным жестом.
— Вы ведь понимаете, что это не аргумент? Ни для генштаба, ни для военного трибунала, — сказал контр-адмирал.
— Разумеется, господин адмирал, — сказал я.
Повисло молчание. Контр-адмирал разглядывал