Муха замолчал. Нахмурился и поджал тонковатые губы. А потом закончил:
— А теперь и вовсе они перетекли в серьезные проблемы. Причем в проблемы очень… щепетильного с точки зрения политики вопроса…
— Саша… — шепотом позвал меня Серый Матовой, сидевший рядом на куске сухого бревна.
Я глянул на Сергея.
— А неплохо ты вчера этого… — продолжил он полушепотом, — Волка уделал. Я видал, когда за сахаром ходил. Видал, как вы у башни сцепились… Как он до тебя докапывался…
— Тихо, — бросил я строго. — Слушай.
— Этот Волков мне сразу не понравился. Петух какой-то гамбургский. И…
— Разговорчики! — крикнул вдруг Муха.
Матовой тут же затих. Как виноватый школьник уставился на Муху.
— Рядовой Матовой.
— Я!
— Встать.
Сергей тут же торопливо поднялся.
— Тебе есть что нам рассказать, раз ты там болтологию разводишь? — строго спросил его Муха.
— Н-никак нет. Виноват, товарищ старший лейтенант.
— Сиди, помалкивай и слушай. Вопросы?
— Нет вопросов, товарищ старший лейтенант.
— Сесть.
Сережа сел. Виновато уставился на меня. Потом на Муху.
— Так вот, — продолжал Муха. — Муаллим-и-Дин остался бы для нас загадкой, если бы не информаторы, действующие в кишлаке. Они сообщили весьма интересные подробности о его «проповедях». А именно, что они несут явный антисоветский характер. А позже и вовсе в них появились призывы к борьбе. Причем эти призывы открыто поддерживаются местным населением. Но и это еще не самое главное. Главное — мы не знаем ни личности этого человека, ни того, каким маршрутом он прибывает в Айвадж. А так же каким образом он покидает его незамеченным. Подходы к кишлаку контролирует первая ПГ. И никто ни разу не заметил этого человека на дороге к кишлаку.
— Товарищ старший лейтенант! Разрешите обратиться! — поднял руку сержант Геворкадзе из первого отделения.
— Да. Чего такое, Андро.
— Разрешите спросить. Так может, этот Муаллим-и-черт его знает как, постоянно находится в кишлаке?
— Если б было так, Андро, — кивнул Муха, — информаторы бы его давно вычислили. Нет, он прибывает и отходит по мере надобности. Еще вопросы?
— Никак нет!
— Хорошо. Так вот. Но в последние две проповеди и вовсе закончились тем, что Муаллим-и-Дин принялся раздавать оружие местным. Причем неизвестно, откуда все это добро у него взялось. По политическим причинам мы не можем перевернуть весь кишлак вверх дном и найти схроны. Пути поставок тоже остаются для нас загадкой, так как все караваны контролирует застава. Как этот хитрый черт протаскивает оружие в кишлак — загадка. Причем загадка сложная. И именно ее мы и должны разгадать. Вернее, не только ее. Первоочередная задача — идентифицировать этого Муаллим-и-Дина. Попытаться понять, как он попадает в кишлак и как уходит. Ну и конечно — где течет ручеек поставки.
— Разрешите обратиться, товарищ старший лейтенант, — поднял я руку.
Муха уставился на меня. Потом переглянулся с Волковым. Лицо последнего снова стало предельно кислым, когда я подал голос.
— Разрешаю. Что такое, Селихов?
— Что вы имели в виду, говоря о щепетильных проблемах политического характера? В чем их особая «щепетильность»?
Муха нахмурился. Едва заметно вздохнул.
— Муаллим-и-Дин однозначно занимается вербовкой новых боевиков. И особое его внимание направлено на детей. Он активно раздает оружие малолетним от десяти до двенадцати-четырнадцати лет, — Муха заглянул мне в глаза. — И хотя я надеюсь, что такого не произойдет, но вполне возможно, что во время выполнения боевой задачи, нам придется столкнуться с этими детьми в бою.
Глава 20
БТР-70 медленно ползли по белой, выжженной дороге, что протянулась по степной равнине. Они, словно огромные бронированные жуки, неумолимо двигались вперед, вяло вращая своими большими колесами.
У нас за спиной развернулись огромные холмы. По правую руку протянулась горная цепь. Она походила на уродливые красные собачьи зубы, пляшущие в разогретом афганском воздухе. С левой стороны тоже высились какие-то горы. Ну а всюду вокруг — равнина. Только редкий суховатый кустик, валун или верблюжья колючка попадался на сухой, устланной кое-где коричневой травой земле.
Почти все мы ехали на броне. Внутри моей машины остались только механик-водитель Махоркин да наводчик-оператор Глебов, сидевший в башенке.
Бойцы остальных машин тоже сидели на броне. Кто-то внимательно наблюдал за окрестностями. Кто-то оставался в полудреме, отдыхая, пока была возможность. Конечно, отдыхом это не назвать — солнце палило нещадно. Да и сохранять бдительность было необходимо.
Да, на броне мы были неплохой мишенью для засады душманов, но лучше уж вступить в стрелковый бой, сидя на корпусе бронемашины, чем подорваться на противотанковой мине, оставаясь внутри десантного отделения. Да и духота внутри царила нещадная. Бойцы, кто послабее, запросто могли перегреться в таких условиях. А это никому не надо.
Сейчас нашей основной задачей было добраться до точки под условным названием «Ландыш-1». Это был небольшой укрепленный пункт, представлявший из себя пару землянок, капониры для бронетехники и несколько окопов. Там надлежало оставить бронемашины и ограниченное охранение. А затем в пешем порядке выдвинуться к кишлаку, чтобы оборудовать наблюдательные точки в близлежащих скалах.
Колонна шла медленно. Волков на своем БТР полз первым в составе головного дозора. Командирская машина Мухи ехала в середине. Мы — замыкающими.
— Задолбала эта тушенка, — немного гундосо сказал Бычка, стараясь с голодухи открыть банку консервов ножом разведчика. — Постоянно тушенка-тушенка. Сил моих больше нету. Вот вчера гороховый концентрат давали. Вот-то царь-паек! Вроде и немного, а я нажрался так, что охалось. И вкусно же.
— А я все думаю, — ответил ему Звягинцев, с хрустом почесывая синюю от щетины щеку, — кто пердит всю ночь, а? Фан в холупе нашей стоял такой, что не продохнуть.
— Ну да. Было дело… — Кисловато заметил Пчеловеев. — Я среди ночи даже пару раз просыпался. От чьего-то громкого… Кхм… Сигнала…
С этими словами он, сидевший, прислонившись к башенке бронемашины, покосился на Бычку.
— А че ты на меня смотришь? — Обиделся Бычка, расковыряв, наконец, тушенку. — Я что ли один вчера горох жрал? А сам-то?
— Я не ел, — пожал плечами Пчеловеев.
— Я тоже, — поддержал его Звягинцев.
— У-у-г-у. То-то вы сегодня такие вялые. А я бодр и полон сил, — усмехнулся Бычка.
— Ага. У самого-то вон какие круги под