Окольничий стоял на краю обрыва и вглядывался в мерное колыхание испарений.
– Знаю. Поэтому вниз пойду лишь я один.
– А вот это звучит еще глупее.
– Ежели там Петр…
– То там и тот, кто его схватил. Будет полной дурью лезть вниз очертя голову, да еще в одиночку. А потому, воевода, мы идем с тобой.
Не дожидаясь ответа Всеволода, десятник отвернулся и кликнул гридей:
– Тмил, Яков, Миролюб! Сымайте плащи и режьте их на полосы. Скрутим из них вервие попрочней. Такое, чтобы сдюжило нас при спуске в эту яму.
На то, чтобы сделать достаточно длинную веревку, у кметов ушло около четверти часа. За это время Вятка и Алеко прошлись с разведкой вдоль края провала и подыскали достаточно большой и тяжелый валун, на котором ее можно было закрепить. Наконец все приготовления закончились. Марьгородцы по одному начали спускаться в бурлящую туманом чашу. Лошадку Врасопряхи пришлось оставить наверху с надеждой, что, пока людей не будет, ее не сожрет какое-нибудь из чудовищ. А вот со своим драгоценным коробом волшебница и не подумала расставаться, и Ксыр безропотно взвалил тяжкую ношу на плечи. Самодельная веревка тонко застонала под их совместным весом, но, к счастью, выдержала. Следом за Одержимым отправилась и сама кудесница, предварительно обернув косу вокруг головы и подвязав подол.
Последним спускался Алеко. Проверив напоследок прочность узлов, крепивших вервие к валуну, кмет поплевал на руки и, закинув на спину щит, начал спуск. Через мгновение под шорох роя оползающих камушков кмет скрылся в облаке тумана.
Оставшись в одиночестве, каурая укоризненно фыркнула вслед бросившим ее людям. Но они этого уже не услышали.
Кратер
Ноги Всеволода с всплеском коснулись дна впадины. Каменистое, лишенное почвы, выброшенной из кратера ударной волной, оно полностью скрывалось под покровом темных вод. Просочившаяся сквозь грунт влага наполнила оставленную метеором чашу. Кратер превратился в неглубокий, едва по щиколотку, водоем, над которым курился плотный слой тумана. Переливавшийся наверху неземными тонами, здесь, внизу, он светился не так ярко, создавая мягкий сумрак. Видимость в подобной белесо-серой хмари составляла всего с десяток шагов. Отойди человек чуть дальше, и туман съедал его бесследно. Именно поэтому первым делом воевода совместно с Пантелеем провел перекличку. Убедившись, что все на месте, отряд двинулся вперед. Неприветливая стена мглы принялась неохотно расступаться перед опасливо бредущими людьми.
Долго идти им не пришлось.
Первый труп, на который они наткнулись, оказался рослым воином в сборном пластинчатом доспехе. Раздавленный и перекрученный невообразимой силой, он лежал навзничь, выставив из-за края бувигера [100] оскаленные в предсмертном крике зубы.
В паре саженей от него виднелись торчащие из воды кираса и шишак еще одного мертвеца. Как и первый павший, он был облачен в тяжелую латную броню. Как и первый, он был страшно искалечен и изломан. Уткнувшись лицом в скрытую водой землю, труп напоминал стального краба, выставившего панцирь из глубин пучины.
При ближнем осмотре мертвецов стало ясно, что покоятся они здесь уже давно. Исписанные охранными заклинаниями ленты и печати, прикрепленные к доспехам, почти истлели. Сами латы покрывала ржавчина и плесень. Тела тоже находились не в лучшем состоянии. Высохшая до пергаментного состояния кожа плотно обтянула кости гладко выбритых черепов.
Подобрав юбки, Врасопряха склонилась над одним из убитых. Вздрогнула.
– Знаешь его? – тихо спросил Всеволод, тоже склоняясь к мертвецу.
– Нет. Но знаю, кем он был.
Волховуша указала пальцем на скальп трупа. Туда, где на коже темным пятном проступала татуировка – шестилучевой изломанный крест, вписанный в окружность. Располагался рисунок почти на самой макушке. Его-то и заметно было лишь потому, что смятый и покореженный шлем воина валялся рядом с непокрытой головой.
– Это чароврат, символ-оберег, предохраняющий носителя от сглаза и наведенья черного заклятья, – пояснила Врасопряха. – Я знаю лишь одних людей, которым бьют такие. Это хороборы. Орден храмовников, подчиняющихся непосредственно Внутреннему кругу Хоровода. Обычно их используют в делах, в которых сил и умения простых наемников может оказаться недостаточно. А еще к их услугам прибегают в неблаговидных, скрытных для народного глаза деяниях.
– Все-таки Виктор оказался прав. Здесь был кто-то из ваших.
– Да, – неохотно признала кудесница, – но меня смущает другое. Их тела почти совсем не разложились. Вместо этого они просто… высохли, будто пролежали год не на болоте, а в пустыне. Однако никаких ожогов я не вижу. К тому же, судя по следам и характеру ран, их словно что-то ударило, подняло в воздух и бросило… оттуда.
Всеволод посмотрел в указанном колдуньей направлении, но за плотной стеной испарений ничего не смог разглядеть.
– Надеть щиты, оружие наизготовку, – негромко, дабы не будить лихо, скомандовал он своим людям. Впрочем, последнее указание оказалось явно лишним: гриди взялись за мечи и копья, как только спустились в кратер. Никому не хотелось быть застигнутым врасплох в этом странном месте.
Осторожно, охотящейся кошкой, отряд пошел в сторону, откуда «прилетели» мертвецы. Держаться люди старались одной сплоченной группой. Даже Ксыр стремился не отстать от них, тяжело вышагивая рядом с воинами. За спиной у великана поскрипывал лямками короб ворожеи. Ратные шли, и постепенно дымчатая мгла сгустилась перед ними в расплывчатый, неясный силуэт. Чем ближе подходил к нему отряд, тем более отчетливые очертания он принимал. Вскоре стало понятно, что покоится в центре кратера. Вот только ясности это знание совсем не принесло.
Зарывшись нижней гранью в землю, на дне воронки покоился ящик. Немного превосходя размерами сорокаведерную бочку, он имел правильную форму отесанного куба. Нежно-бежевого, почти белого цвета, он совершенно неуместно смотрелся здесь, посреди болота.
Пока воины таращили глаза на диковинку, Врасопряха деловито принялась обследовать находку. Всеволод, дабы не ударить в грязь лицом, присоединился к ворожее. Обходя невидаль, окольничий приметил, что, несмотря на явно рукотворное происхождение, куб не имел сколь-нибудь видимых пазов, швов или клепок. Походило, что он цельный, не считая верхней грани.
Сторона, повернутая под наклоном к небу, была варварски разбита молотами и кирками. Инструменты валялись здесь же, прямо на едва прикрытой паводью земле. Темный зев дыры, проделанной хороборами Хоровода, щерился острыми обломками. Воевода с опаской дотронулся до поверхности диковинки, имевшей цвет слоновой кости. На ощупь та казалась необычайно твердой и слегка шершавой, словно яичная скорлупа. Всеволод убрал руку и с удивлением заметил, как на «скорлупе» медленно исчезает отливающий перламутром отпечаток его ладони. Врасопряха в отношении опытов с облапыванием неизвестных артефактов оказалась более осмотрительной. Не проявляя желания прикоснуться к необычной вещи, она,