Прах принялся разглядывать свои ногти. Огромное колесо мира вращалось в свете солнц; по его решетчатым поверхностям плыли тени. Холод космоса на Праха не действовал, и его аватар никуда не двигался; он был заякорен на невидимом крае самого Праха.
– Думаешь, останемся только мы с тобой?
Неподвижность Азрафила пугала; он парил в пустоте, сложив руки на груди и слегка наклонив голову набок.
– Ты уже начал похищать слуг Самаэля и тем самым вполне четко заявил о своих намерениях. Сколько осталось тех, кто может противостоять одному из нас? В конце концов останешься либо ты, либо я.
Прах хмыкнул.
– Мне нужно почаще бывать здесь, – сказал он. – Смотри!
Солнца сплелись в любовных объятиях, которые предвещали их смерть; карлик, доминирующий партнер, сверкал, словно алмаз, в центре своего зарешеченного аккреционного диска, а красный гигант был испещрен зловещими пятнами. Сияющие цвета аккреционного диска были столь же чудесны, как и у неба на закате, – инфракрасные на внешних краях и чисто-белые в середине, а между ними – алый, пунцовый, а также сверкающий оранжевый, который поразил эстетические программы Праха в самое сердце.
– Какая роскошь, – сказал Азрафил. – Жаль, что придется отсюда уйти.
– Да и все равно скоро эта картина исчезнет.
Азрафил кивнул и позволил молчанию затянуться и лишь затем заполнил его.
– Но мы тем временем объединим ресурсы. Мне кажется, что мы должны это сделать. Бороться за королевский титул будем после того, как спасем королевство.
– Забавно, – сказал Прах. – Совсем недавно Самаэль пришел ко мне с очень похожим предложением…
Нападение было внезапным, но не стало для Праха неожиданностью. Азрафил атаковал весь передний край Праха – он рвал и кусал, пытаясь ошеломить противника в ходе стремительного натиска. Но Прах заранее подготовился и сфокусировался, одновременно изображая смятение. А когда Азрафил набросился на него, Прах поддался, отступил, создавая пустоту в своем центре, чтобы Азрафил в нее упал.
Азрафил был не настолько глуп, чтобы с головой нырнуть в ловушку. Он ударил туда, где Прах пытался его обойти, а Прах не обладал достаточно большими размерами, чтобы охватить его целиком. Они сблизились и молча вступили в бой. Невооруженный глаз наблюдателя увидел бы только пустоту, через которую они двигались; их бой был невидимым и проходил на сверхзвуковых скоростях. А затем они, словно дерущиеся коты, снова расцепились, подтягивая к себе свои разорванные края.
В ходе боя Прах позволил своему аватару прийти в негодность и не потрудился забрать его. Азрафил тоже распался на части, и Праху показалось, что они оба изранены в одинаковой степени. Прах привел себя в порядок, втянул в себя края и представил себе, как Азрафил выплевывает выбитые зубы.
Картинка его порадовала.
– Это было глупо, – сказал Прах.
– Только потому, что я не победил, – ответил Азрафил, и, соблюдая все меры предосторожности, они начали выходить из боя.
В лесу звенела тишина, и Риан была рада возможности побыть в одиночестве. Она привыкла проводить время в компании, но эта вынужденная близость утомила ее.
Она не знала, насколько большим может быть рай, но этот наверняка заполнил собой целый трюм. Риан хотела погулять среди черных, голых деревьев, потрогать холодную кору, снова услышать, как под ногами скрипит снег. Хотя бы недолго.
Она не знала, вернется ли она.
И если они отправятся в путь почти сразу, то ей, по крайней мере, нужно найти Гэвина.
Бенедик предложил ей лыжи, но она не знала, как ими пользоваться. Снег на самом деле оказался не таким уж глубоким, но его верхний слой постоянно проламывался, отчего по нему было сложно ходить. С другой стороны, он был скользким, и из-за этого лодыжки и стопы Риан болели. Кроме того, Риан совсем не ожидала, что у снега будет свой, совершенно особенный запах. Снег – это же просто вода, верно?
Гэвин не оставлял следов, и поэтому она бродила по лесу, надеясь, что рано или поздно они наткнутся друг на друга. Клубы пара, вырывавшиеся из ее рта, висели в воздухе; отраженный свет делал их серебристыми. Одно из внешних зеркал было наклонено под таким углом, что Риан слепла каждый раз, когда смотрела вверх, поэтому она быстро отказалась от этой привычки. Среди деревьев летали большие черные птицы. Силуэты птиц постоянно привлекали внимание Риан и заставляли ее поворачиваться в их сторону.
И конечно, как только она сдалась и побрела обратно, с трудом передвигая ноги (мышцы икр завязывались в узлы от усилий), – она нашла его. Он сидел на высоком пне рядом с тропой, положив хвост на когти, словно старик, который решил полюбоваться хорошим деньком.
– Привет, – сказала Риан и привалилась бедром к пню, положив на него локоть. Она была рада, что у нее появился повод отдохнуть.
– Привет, – отозвался Гэвин. – Какие новости?
– Мы собираемся идти в Двигатель. Ты вернешься к Мэллори?
– Я останусь с тобой, если ты не против.
– Ну конечно. – Ей даже думать не пришлось. Его слова развязали крепкий узел в ее груди. – Куда ты подевался?
– Ангелы мне не по нутру.
– Угу, – сказала она. – У меня тоже от них изжога.
На этот раз уже она рассмешила его. А когда он отсмеялся, она сказала:
– Гэвин… Ты много всего знаешь.
– Я старый, – ответил он и сухо добавил: – Я содержу в себе множества. Но не огромные.
Риан прижалась щекой к его крылу, и он не отстранился.
– У тебя подходящий размер, тебя удобно носить.
Гэвин запрыгнул на плечо Риан, словно в ее словах содержалось приглашение. «Может, это так и есть», – подумала Риан, усомнившись в своих мотивах.
– Значит, спасибо за то, что несла меня. А теперь задавай свой вопрос.
– Кто сказал, что у меня был… а, неважно. Да. Вопрос такой: ты мою мать знаешь?
Молчание. Затем Гэвин негромко хмыкнул.
– Мы идем в Двигатель? Чтобы найти твою мать?
– Нет, – ответила Риан. – Но она же там, да? Ведь меня родили именно для того, чтобы я стала заложницей.
– Причина не только в этом. Но да, твоя мать в Двигателе.
– Кто она?
– Твоя мать – Арианрод Калликос, – сказал Гэвин. – Это имя что-нибудь для тебя значит?
Риан крепко призадумалась и в конце концов ответила:
– Нет.
– Все потому что ты невежественна. – Риан почувствовала, как крыло Гэвина поднялось и упало: он пожал плечами. – Но со временем невежество можно вылечить. Она – инженер. Тебе с ней будет интересно.
Слово «интересно» не добавило Риан оптимизма.
– А-а…
– Возможно, ты встретишь и мать Персеваль.
Риан вздрогнула.
– У