«Что они знают, а я – нет?» – подумала Риан.
Она наблюдала за тем, как работает герой Ынг, изучала то, чем он занимается, и беспокоилась. По крайней мере, она все понимала – его знания принадлежали и ей. Это немного ее утешало, хотя знакомая и незнакомая одновременно текстура панели управления под пальцами – если Риан разрешала себе о ней думать – сбивала ее с толку.
Ынг взял на себя задачу – рассчитать модификации, которые необходимы, чтобы сохранить целостность мира в тот момент, когда он поймает электромагнитную волну. Если они ее поймают. Над этой, второй проблемой, которая была столь же важной, но чуть менее сложной, работали Кейтлин Конн и ее люди. Тут Ынг находился в невыгодном положении: после его смерти многое изменилось, и его знания о мире устарели. Однако этот недостаток был компенсирован тем, что знания Ынга были более полными, чем у современных инженеров: во время Ынга на корабле существовала общая система связи, и ангелы не воевали между собой.
Он знал, что где должно быть.
И все же работа вызывала у него стресс. А после того как ушла Арианрод, Риан стало ясно, что еду и напитки она должна добывать сама. И когда Ынг наконец столкнулся с ошибкой в расчетах, которую нельзя было устранить, просто глядя в пустоту и крутя в пальцах световой карандаш, Риан предложила – нет, потребовала – отправиться на прогулку.
Возможно, им удастся найти Бенедика, и он отведет их туда, где можно поесть. И тогда она поговорит с ним о том, как забрать Тристена, а затем спасти Персеваль.
«Их», – подумала Риан, потянувшись к ручке двери, и усмехнулась. Она больше никогда не будет одна. Даже если никто не повернется посмотреть, почему она засмеялась.
Невидимая девушка.
Она была готова биться об заклад, что именно мертвый инженер в ее голове заставлял всех чувствовать себя так неуютно.
Конрад Ынг выразил ей сожаление. Не словами, а скорее сложной смесью эмоций, в которой ирония смешивалась со стыдом. Риан зашикала на него. Это же не он всучил ей фрукт, и не он решил этот фрукт съесть. Выходя из комнаты, она опустила взгляд и посмотрела на свои руки. И он точно принес ей пользу.
Самаэль, – сказал он.
«Да, за всем этим стоит именно он», – согласилась она и вытерла руки о гладкую кожу бритой головы. Когда волосы снова начнут расти, голова наверняка будет жутко чесаться. А теперь это действие напомнило ей о том, как она прикасалась к Персеваль, и поэтому она его повторила.
Они – она – вышла в коридор, и, повернувшись, чтобы спросить у оператора, где ей искать Бенедика, она чуть не столкнулась именно с ним, с Бенедиком.
– Нам нужно поработать над твоей ориентацией в пространстве, – сказал он. – Еще немного, и ты бы в меня врезалась.
Она посмотрела на него и сумела не сказать первое, что пришло ей в голову. А затем ее вдруг испугала мысль о том, что ей захотелось огрызнуться на возвышенного. И не на кого-нибудь, а на Бенедика Конна.
– Ты шел ко мне? – спросила она.
Бенедик улыбнулся – почти застенчиво.
– Если речь не идет о тактике и системе командования, инженерам от меня пользы нет, – сказал он. – Я решил выяснить, не проголодалась ли ты.
Риан подумала, что урчание в ее животе слышно не только ей. Она пошла рядом с ним, и людской поток прижал ее к нему. Бенедик взял ее под руку.
Что-то в анонимности этих людей, в том, как город полз по стенам во все стороны, словно ползучие побеги – к свету, наполнило ее смелостью. Риан встала на цыпочки и постаралась шепнуть ему на ухо.
– Как так вышло, что ты обменял дочерей на обещания мира?
Бенедик вздрогнул, и его пальцы крепче сжали ее руку. А затем он, похоже, решил, что она имеет право услышать ответ, и сказал:
– Именно из-за тебя Кейтлин со мной не разговаривает.
– Я так и думала, – ответила Риан. – Даты совпадают. Это был твой отец?
– Ему был нужен заложник, – сказал Бенедик. – Чтобы баланс террора не нарушался.
– Могу я предположить, что вы с Арианрод не близки?
Даже спрашивать об этом было опасно. Но Арианрод произнесла слово «контракт». И изображала любовь так неуклюже, что ее раскусила даже Риан. И если Арианрод была такой невероятной эгоисткой, что дала часть своего имени дочери, с которой расставалась навсегда, то возникал вопрос и об имени Ариан.
– Подобное предположение не было бы ошибочным, – сказал Бенедик, подумав. – Я, конечно, рассчитывал, что тебя воспитают как родную дочь.
– Хорошо, что я не стала частью того клана.
Бенедик уже собирался поморщиться и опустить голову, признавая ее правоту, а Риан уже была готова его простить и пошутить про Голову. Но она почувствовала, что он напрягся. «Поработать над твоей ориентацией в пространстве», – сказал он, и поэтому Риан повернулась, чтобы проследить за его взглядом.
И оступилась с такой силой, что Бенедику пришлось ее ловить.
По улице вели партию воскрешенных, и Риан их знала. Первый из них шел, опустив голову и прикрыв яркие глаза. Раньше был Оливером Конном.
– За то время, что мы здесь, они никак не успели бы пойти отсюда в Дом Власти и вернуться, – сказала Риан. – Кто-то заранее знал и ждал момента, чтобы отправить их обратно.
– За эпидемией гриппа наверняка стоит Ариан, – сказал Бенедик. – Это логично. Она приводит Персеваль, выводит из строя своих братьев и сестер с помощью болезни и пожирает столько из них, сколько сможет.
Если бы Риан не стояла рядом с ним, то подумала бы, что он не испытывает никаких эмоций по поводу смерти родных, но она слышала, как участилось его дыхание. Бенедик посмотрел на нее, и она кивнула ему, призывая продолжать.
– Она развязывает войну с Двигателем, участвовать в которой не собирается. – Бенедик сглотнул, и у него задвигался кадык. – Приберечь Тристена на потом – это часть той же стратегии. Ариан похожа на одного из ангелов; если дать ей волю, она съест всю семью.
– Это не только Ариан, – сказала Риан. – У нее наверняка был союзник здесь – тот, у кого есть ресурсы, тот, кто позаботился, чтобы она наткнулась на Персеваль в нужное время и в нужном месте, когда Персеваль уже заболевала.
– Арианрод, – ответил он.
Когда мертвец, который когда-то был Оливером, медленно проковылял мимо, не обращая на них никакого внимания, Бенедик слишком крепко сжал ее руку,
Риан подавила рыдания. Она оплакивала не себя и не Арианрод, которая была для нее