Когда детям исполнилось восемь, они, как большие, стали ходить в общую столовую. Началась учеба и со страшным абордажем пришлось познакомиться поближе. Школьные занятия проходили в первой половине дня, в классах на тридцать человек. После обеда кадеты шли в учебку, на физподготовку, спарринги и профильные занятия. К десяти годам Чехов вымахал на полголовы выше Пульхра и раздался в плечах. Наставник объяснял, что делать, если противник больше и сильнее, но помогали его советы далеко не всегда. Пульхр отлично запомнил ощущение соскальзывающего на глаза потного дермантинового шлема, по которому в это время Чехов лупил перчатками.
Абордаж в космофлотовских интернатах был обязательным занятием для всех кадетов. Тут Пульхр брал свое. Вообще-то Пульхры никогда не отличались особыми спортивными достижениями. Фамилия была специализирована на командные должности, поэтому все, что от них требовалось это сдать офицерское десятиборье. А вот у нашего конкретного Пульхра, откуда ни возьмись, прорезалась абордажная жилка. Без особого труда он мог навалять и Чехову и еще одному-двум приданных ему в качестве форы помощникам. Впоследствии он даже выступал на соревнованиях: вице-чемпион 3-го флота по абордажному тесаку и третье место по куммулятивной шпаге, — достижения вполне достойные. Чехова тоже таскали по всяким соревнованиям: его призовыми кубками была заставлена целая полка в шкафу. Он и бегал, и плавал, и штангу тягал, и дрался.
Чаще всего подарки, которые получали братья, были по сути дорогими конструкторами. Даже велосипеды перед использованием им пришлось вначале собрать. Но однажды Пульхру достался подарок целиком, в полностью собранном виде. Все было как обычно: утро, торт, наставники. Население комнаты выстроилось в шеренгу: на правом фланге торчал дылда Маккензи, замыкала строй пятилетняя Зайцева.
— Курсант Пульхр! — сказал наставник. Пульхр сделал шаг вперед. — С днем рождения, чемпион, — он протянул Пульхру небольшую, но неожиданно увесистую коробку, и хлопнул по плечу.
Пульхр в одно мгновенье в клочья изорвал подарочную упаковку и открыл крышку. Над правым ухом завистливо задышал Чехов. Старшие шушукались о чем-то своем. Зайцева тихой сапой подобралась к торту и принялась его расковыривать. В коробке лежало самая прекрасная вещь, которую может получить на день рождения десятилетний мальчишка: пистолет Волынского. Пульхр понимал, что пистолет хотя и тяжелый, но неизбежно игрушечный, по-другому и быть не могло, но сердце все равно замерло в наивысшей точке отчаянной надежды. Пусть он хотя бы будет пневматическим… Дрожащими руками Пульхр выволок пистолет из углубления в коробке. Выглядел пистолет совсем как настоящий. На затворе даже был выбит номер.
— Он что, настоящий? — спросил Пульхр, готовый услышать горькую правду.
— Конечно, настоящий, — сказал наставник. — Какой же еще!
— Дай посмотреть, ну, дай посмотреть! — заныл Чехов.
Пульхр немедленно наставил на него пистолет и тут же получил от наставника подзатыльник.
— Никогда не смей наставлять оружие на своих! — заорал он. — Еще раз так сделаешь — заберу навсегда!
Наставница успокаивающе положила ему руку на плечо. Зайцева, проследив, что произошло, отпрянула от торта и на всякий случай заревела.
— Все понял? — спросил наставник.
— Так точно, — подтвердил Пульхр.
— Дай брату посмотреть, — сказала наставница.
Чехов разглядывал пистолет, вызывая у Пульхра острое желание его прибить.
— Пошли, — сказал наставник.
Пихаясь, ребята вслед за ним спустились вниз, в подвал. Наставник приложил свой пропуск к замку двери, и Пульхр с Чеховым впервые оказались в тире. Наставник раздал наушники. Он достал из кармана снаряженный магазин, вставил его в рукоять и передернул затвор. Ребята зачарованно ловили каждое его движение. Он вскинул пистолет и не целясь выстрелил несколько раз. Все пули легли внутри черного, с белой сердцевиной круга мишени. Дети восхищенно заохали.
— Когда сможешь сделать так же, разрешу носить пистолет в кобуре, — пообещал наставник.
Потом ребята стреляли по очереди, вначале Пульхр, потом Чехов. Это оказалось неожиданно трудным делом: пистолет при выстреле больно бил в руку, задирал дуло вверх. За десять минут стрельбы в цель попал только Чехов, один раз и то, наверняка, случайно. В конце наставник отдал пустой пистолет Пульхру и сказал:
— С завтрашнего дня у вас начинается стрелковая подготовка. В пятнадцать часов быть здесь. Чехов, тебе тоже.
— Есть!
На следующий день наставник, не дождавшись детей в тире, зашел к ним в комнату и застал драку. Зареванный Пульхр изо всех сил мутузил Чехова. Тот, чувствуя вину, лишь вяло отмахивался. Наставник за шиворот оттащил Пульхра, который стремился напоследок, хотя бы ногой, дотянуться до Чехова.
— Он украл и сломал мой пистолет! — надрывался Пульхр. — У него своего нет, вот он мой и сломал!
— Взял посмотреть, — хмуро объяснял Чехов. — Пару раз щелкнул, там какая-то железяка выпала.
— Он его сломал! Специально!
— Ты чего воешь-то? — спросил наставник. — Все можно починить.
Пульхр сразу перестал реветь. Эта простая мысль ему почему-то в голову не приходила.
Снова спустились в подвал, на этот раз в арсенал, который находился рядом с тиром. Здесь ребята тоже оказались впервые. Раскрыв рты, они глядели на разнообразнейшее огнестрельное оружие, развешанное на стендах. Глаза разбегались: штурмовые винтовки, дробовики, пулеметы, какие-то широкодульные бандуры с замысловатыми прицелами. Одних пистолетов было штук двадцать.
Наставник расстелил на столе тряпку и положил на нее пистолет.
— Сюда смотреть! — оторвал он ребят от созерцания подземной сокровищницы.
Он вынул магазин, ловким движением снял затвор и заглянул внутрь.
— Пару раз щелкнул, да, Чехов? — спросил он.
Пульхр немедленно пнул Чехова и в ответ получил толчок в плечо.
— Ну-ка! — сказал наставник.
Дети притихли. Они зачарованно следили, как наставник выкрутил какую-то штуку, вставил другую, вкрутил обратно первую, а потом одним ловким движением, как фуражку надел, натянул затвор на ствол. Все это заняло у него минуты две.
— Ну вот и все, — сказал он, вручая пистолет Пульхру. — Если не знаешь что делать, смотри обучающие видео, а не реви. Смотреть противно.
Пульхр хлюпнул носом. Было обидно, хотя он-то ни в чем виноват не был.
— Два наряда на кухню вне очереди обоим. Пульхр за то, что оставил оружие без присмотра, Чехов за то, что без спроса взял чужое. А сейчас матчасть, потом стрельба.
Вечером ребята драили посуду на кухне, обсуждая увиденное в арсенале. Наставник научил их передергивать затвор «русским» способом, который был быстрее обычного, но гораздо труднее