Античные философы осознавали тот двусторонний характер, который имеет в любой культуре практика дарения. «Давать и возвращать назад, – согласно Аристотелю, – вот что соединяет людей в их жизни» 205.
Сенека в трактате «О благодеяниях» исследует природу доброхотного даяния и обсуждает этот «обычай, который сильнее всего связует человеческое общество» 206. Он сожалеет о том, что люди не умеют ни дарить, ни принимать дары. Часто даритель неспособен выбрать среди тех, кому хочет помочь, достаточно ответственного человека, а иной раз ведет себя так, что внушает чувство неблагодарности даже самому достойному получателю дара. «Многих мы числим неблагодарными, – замечает он, – но куда чаще сами делаем людей таковыми: порой бываем не в меру строги, упрекая и требуя, порой – чересчур переменчивы и сами сожалеем о своих дарах, едва их совершив, а иногда брюзжим и раздуваем значение пустяков» 207.
Сенека, Цицерон и более поздние философы-стоики расширили смысл понятия «филантропия». В их сочинениях о дарении и щедрости речь уже не ограничивается личными отношениями между конкретными людьми, характерными для ситуации со сбором средств в греческом полисе, – здесь фигурируют более широкие понятия естественного права и гражданства.
Исследователи Д. Смит и К. Боргман отмечают, что «жертвователи в древности точно так же, как современные филантропы, ожидали, что их деяния будут приносить пользу до скончания века и что потомки честно и рачительно распорядятся их щедрыми дарами. Тем не менее как ни надеялись греки и римляне на вечное существование созданных ими учреждений, поначалу у них не было правовых институтов, способных обеспечить точное выполнение замысла жертвователя. Как правило, исполнение своей посмертной воли филантроп возлагал на надежное доверенное лицо или на нескольких близких друзей, которые, как предполагалось, будут неукоснительно следовать желаниям, выраженным в завещании. Эти друзья, когда придет время, укажут очередных наследников и преемников, препоручив им исполнение воли первого завещателя» 208.
Со временем перед лицами или учреждениями, осуществлявшими благотворительную деятельность, встали два принципиальных вопроса, сохраняющих свое значение и в наши дни. Как законным образом оградить волю дарителя от искажений? Как эти учреждения могут гарантировать честное и ответственное использование их ресурсов при смене поколений? Во II веке до н. э. одно из простейших решений, которое могли принять греческие филантропы, выглядело так: капитал завещали полису или представлявшей его интересы группе лиц, входивших в состав городского правления. Иногда жертвователь мог настаивать на том, чтобы его воля была письменно зафиксирована в городских законах. Во время правления римского императора Нервы (96–98) городским властям на территории всей империи было даровано право принимать пожертвования от частных лиц, а при Адриане (117–138) было установлено, что выполнение воли дарителя, выраженной в завещании, обеспечивается в принудительном порядке законами государства. Однако римские суды не всегда были последовательны в этой области, и филантропам хотелось подкрепить это установление специальным императорским эдиктом, дополнительно ограждавшим завещанное имущество от злоупотреблений. В I веке до н. э. римские законы признали благотворительные объединения «постоянными субъектами права, не меняющимися со смертью физических лиц». Тогда же эти предшественники современных благотворительных ассоциаций (так называемые «фиктивные юридические лица») получили право принимать пожертвования по завещаниям. Тем самым был сделан важный шаг в развитии законодательства, регулирующего благотворительную деятельность.
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ В СРЕДНИЕ ВЕКА
Христианство на многие столетия утвердило в народном сознании представление о том, что главный нравственный долг верующих – бескорыстное даяние (равно как и о том, что они могут быть вознаграждены за свою добродетель небом). Основной принцип, на который опирались в Средние века европейские благотворительные учреждения, – это христианское учение любви. Евангелия от Матфея и Луки придали филантропии «вертикальный» характер, устремили к служению Богу, требуя от человека более самоотверженной любви к ближнему. Св. Матфей (25:35–46) четко перечисляет шесть дел милосердия. Аврелий Августин и более поздние религиозные мыслители, развивавшие средневековое учение о спасении, несколько изменили и расширили этот перечень обязанностей: христианин должен был накормить алчущего, напоить жаждущего, приютить странника, одеть нагого, посетить больного, выкупить из тюрьмы узника и похоронить умершего.
Основы, на которые в дальнейшем опирались средневековые благотворительные учреждения, сформировались прежде всего на востоке Европы. В сочинениях греческих отцов – Климента Александрийского (ок. 150 – ок. 215), Василия Великого (ок. 329–379), Иоанна Златоуста (ок. 347–407) можно найти формулировки соответствующих обязанностей христианина. Иоанн Златоуст был убежден, что христианская любовь заключается не столько в самом акте раздачи денег или имущества, сколько в духе благочестия и сострадания. Василий Великий видел в богачах лишь распорядителей, призванных управлять своим достоянием. Некоторые деятели церкви, развивая этот тезис, утверждали, что все земные богатства принадлежат не людям, а Богу. Здесь следует отметить жившего в VI в. Юлиана Померия, епископа из Северной Африки, учившего, что богача можно оправдать лишь тогда, когда он использует в благотворительных целях все свое имущество, за вычетом необходимого для удовлетворения простейших материальных потребностей его домашних 209.
Не менее влиятельными были учения западных отцов – святого Аврелия Августина (354–430), святого Амвросия (ок. 340–97), святого Иеронима (ок. 340-420) и святого Григория Великого (ок. 540–604). Августин говорил, что нужда бедняков – оборотная сторона роскоши богачей. Амвросий настаивал в своих проповедях: «оскорбить бедняка ничуть не лучше, чем совершать убийство» 210.
Институциональные и законодательные структуры, составившие костяк позднейших западноевропейских благотворительных учреждений, также оформились на востоке Римской империи в IV в. В 321 г. император Константин разрешил церкви принимать от частных лиц имущество по завещанию и тем самым стимулировал благотворительную деятельность. В 325 г. Никейский собор своим 70-м предписанием велел создавать во всех крупных городах дома призрения для больных и стариков, результатом стало основание множества благотворительных заведений.
Императорская власть, со своей стороны, поощряла создание таких учреждений и обеспечивала им поддержку. Император Юстиниан (527–565), основавший множество странноприимных домов на всей территории империи, даровал им первые официально зарегистрированные налоговые льготы и выделял дополнительные средства на строительство новых богоугодных заведений. Он также начал высказываться в пользу административного надзора за их деятельностью.
В Западной Европе периода раннего Средневековья монастыри были типичными благотворительными учреждениями. Они владели земельными угодьями и другим имуществом, собирали арендные платежи, а полученные средства использовали для помощи