«Неужели ей и правда вкусно?»
Сбитый с толку юноша даже не заметил, когда успел откусить еще. Вкус не изменился. Твердый, склизкий, водянистый овощ со специфическим запахом. Гадость.
Но все-таки Макс не останавливался. И чем больше он жевал, тем быстрее привыкал ко вкусу, и огурцы уже не казались такими отвратительными.
Когда мы завершили перекус, меня потянуло в сон.
Но ложиться спать днем в присутствии гостя было бы совсем невежливо.
«Не рухну же я как подкошенная, если пропущу дневной отдых. Хотя, конечно, было бы славно прилечь…»
Пытаясь пересилить себя, я решила взяться за книгу. Но глаза слипались так, что я даже не видела букв.
«Ох, как же я устала…»
Зрение ухудшалось, строки становились все более расплывчатыми, но я боролась и держалась из последних сил. И однозначно проигрывала в неравном бою.
— Эй! — голос резко вырвал меня из дремоты.
В ту же секунду, едва я разлепила веки, к невероятной усталости добавилась еще и зевота.
«Нет, только не это. Хотя бы сейчас нужно сдержаться».
Он уже видел мой зевок, и если это повторится, то я сгорю от стыда и остаток дней проведу в какой-нибудь мышиной норе, лишь бы не попадаться ему на глаза.
Я прикрыла рот ладонью и с трудом подавила зевок. Но слез сдержать не смогла, они навернулись сами собой.
«Что ж, хотя бы не разевала рот».
Замешкавшись, я моргнула и почувствовала, как по щеке побежала тоненькая струйка.
«Хм, ну почему всякий раз, когда я зеваю, у меня обязательно текут слезы? Загадочный какой-то механизм», — подумала я, собираясь вытереть влажное лицо рукавом.
Но не успела ничего сделать: ученик отца смотрел на меня в упор.
«Эй! Когда он умудрился оказаться так близко?»
Пока я рассеянно пыталась понять, как же так произошло, и витала в своих мыслях, что-то мягкое коснулось уголка моего глаза.
— Почему ты плачешь?
Я уставилась на мокрый рукав его белой рубашки, которым он только что вытер мои слезы. Ткань была очень мягкой, хотя с виду казалась грубой и жесткой.
Пожалуй, она была даже мягче моего носового платка из тончайшего хлопка.
«Материал… очень качественный и дорогой. Ну и ну. А я еще считала, что парня выгнали, потому что ему нечем было заплатить за ночлег…»
На долю секунды я подумала, а не заблуждалась ли на его счет.
«С другой стороны, никто не может запретить ему носить хорошую одежду, даже если у него нет дома. Может, это все, что у него есть».
Некоторые люди находят отдушину в покупке дорогих вещей, даже если у них нет средств на жизнь. Вероятно, он один из них.
— Я же тебя спросил, почему ты плачешь? — недовольно буркнул он, закатывая глаза.
— А, да это так, пустяки. Не обращай внимания.
— Живо говори.
Мне было неловко признаться, что это слезы от зевоты.
— Так получилось, — уклончиво ответила я и быстро сменила тему: — Кстати, ты такой быстрый! Я и не заметила, как ты оказался рядом.
Если честно, я сказала это не только для того, чтобы увести разговор в другое русло. Я и правда была поражена. Когда перед вами неожиданно появляется человек, который мгновение назад находился на расстоянии, это действительно удивляет.
— И вот этим тебя можно удивить? М-да, жалкое зрелище.
Ученик отца продолжал высокомерно насмехаться надо мной, хотя мои эмоции были вполне искренними.
— А еще ты, похоже, прекрасно владеешь мечом, совсем как рыцари императорского двора.
Мой слегка ехидный комментарий заставил его нахмуриться.
— Я гораздо сильнее.
Вот он — истинный ученик моего отца. Хотя… Папа мог быть отстраненным, равнодушным и холодным, но таким высокомерным — никогда.
«Но почему он стал таким? Без веской причины не бывает скверного характера».
Пока я сокрушалась о его человечности, парень пристально смотрел на меня.
— И все же из-за чего ты сейчас плакала?
Он очень настойчив, и чувство такта ему явно незнакомо. Это немного раздражало, и у меня появилось искушение выложить всю правду, однако внезапно раздался стук в дверь.
— Миледи, это Дерек.
Будь это Мерилин, я бы велела ей прийти позже, но, услышав голос дворецкого, я тяжело вздохнула.
«Он не стал бы беспокоить меня по пустякам».
В светских кругах принято негласное правило: слуги-мужчины обслуживали господ, а служанки подчинялись дамам. Если Дерек явился к порогу моей комнаты, это означало одно: дело важное и неотложное.
Я указала ученику отца в сторону гардеробной — на уже полюбившийся ему шкаф.
— Э-э-э… Если несложно, не мог бы ты снова посидеть внутри?
Он бросил на меня кислый взгляд, но, не проронив ни слова, направился в гардеробную.
«Хотя бы в этом со мной не спорит, уже радует».
Когда он залез в укрытие, я подошла к двери и повернула ручку.
— Что-то случилось?
Дерек кивнул в ответ.
— Только что прибыл гонец из дома маркиза Крокуса. Если вы позволите, он хотел бы лично передать вам послание от Рональда, старшего сына маркиза. Вы готовы принять его?
Род Крокусов довольно влиятелен. И если они направили посыльного, то дело наверняка было и впрямь важным. В таком случае мне бы следовало спуститься на первый этаж и получить письмо. Но я слишком нервничала и не желала оставлять ученика отца без присмотра.
«Если в мое отсутствие он случайно столкнется с какой-нибудь служанкой… будет неловко, скажем так!»
Перед тем как дать ответ, я нарочно прокашлялась:
— Кхе-кхе. Боюсь, я неважно себя чувствую, поэтому никак не смогу. Дерек, будь добр, прими послание вместо меня.
Дерек заволновался:
— Конечно, миледи. Прошу вас, не тревожьтесь и отдыхайте.
Когда дворецкий удалился, я посмотрела на шкаф и с облегчением вздохнула.
«Надеюсь, хоть сейчас он не будет докучать мне все тем же вопросом?»
Макс старался прогонять из головы эти мысли, но два голубых блюдца, полные слез, все не исчезали.
«И чего она вдруг расплакалась?»
Вопреки ожиданиям Джубелиан, слезы девушки не давали ему покоя.
Пока парень сидел в шкафу, он только об этом и думал.
«Что ее так расстроило? Она даже прикрывала рот рукой, чтобы скрыть свою печаль!»
Затем Макс вспомнил слова, которые не так давно услышал от одного из подчиненных: «По слухам, леди Флойен была столь очарована маркизом Гессеном, что везде следовала за ним, не давая прохода. Это и подпортило ее репутацию. Но, кажется, теперь она наконец-то образумилась…»
«Она так печальна, потому