Часть энергии ему действительно удавалось «скидывать» вниз, вместе с мыслями, наставлениями и идеологией, которую усваивали будущие последователи, однажды даже построившие Храм своему как они думали божеству.
Только вот Илай не учел один важный момент. Лишившись тела, его душа оказалась ближе к миру Стихии Воды, чем к нашему, и с каждым годом его душа под этим пагубным влиянием мутировала, искажалась и трансформировалась.
В итоге, от человека в ней практически ничего не осталось, а от отчаянного желания Илая «стать сильнее, чтобы сделать человечество свободным любой ценой», осталось лишь «стать сильнее любой ценой».
Так родились Вестники Возвышения. Куклы, которых ведет голос свыше. Они были способом связи «божества» с миром людей и словно иммунная система, они реагировали на любые угрозы идеологии «Возвышения».
Только вот спустя годы мутаций, искаженный разум Илая забыл все. Свое прошлое. Свое настоящее. Свое имя. Свои цели. Свои идеалы.
Он уже даже не помнил зачем он вообще хочет стать сильнее, но истово желал этого, ведь это желание было всем, что у него осталось. И это желание силы и воплощали современные Вестники Возвышения, пытаясь стать сильнее любой ценой, чтобы передать эту силу своему запертому на ином плане «божеству».
И вот через помощь сектантов и активное содействие освоивших круги телепортации звезданутых, «божество» выпустили. И единственное, что его волновало, это поглощение силы. Вырвавшись из надстихийного плана, в который он сам же себя и загнал, Илай стал тем, против кого сражался.
Стал угрозой человечеству. Тварью, на борьбу с которыми он положил всю свою жизнь.
И в тот короткий миг прозрения, когда он на одну секунду все вспомнил. Вспомнил кем был. Вспомнил что натворил. Вспомнил сколько людей угробил за эти семь сотен лет. Илай осознал, к чему привел его «Путь Возвышения», который он считал правильным и верным.
Тогда он и произнес желание дать ему умереть и отправиться на покой.
К сожалению, в обрывчатых воспоминаниях Илая мне не удалось найти информации о судьбе Януса, Лиорно или Ордена, а когда все образы утекли и перестали появляться вовсе, я открыл глаза и осознал себя лежащим на земле.
Без сил. Без энергии. Без эмоций.
Я был пуст, отдав всего себя без остатка.
Энергетические запасы были либо потрачены, либо пущены в откат. У меня болело все, что только могло болеть, а единственным работающим энергетическим каналом был тот, который соединял меня с миром Тьмы.
Волевым усилием я коснулся этой связи и улыбнулся.
55,00%…
И связь продолжала рост.
55,01%…
55,02%…
55,03%…
Я лежал и чувствовал, как мир Тьмы через канал связи возвращает мою долю поглощенной энергии рыбоголового божества, а вместе с наполняющей мой внутренний источник родной энергии, растет и процент связи.
Приняв решение полежать еще и немного отдохнуть, я закрыл глаза.
А когда мои текущие запасы перевалили за максимальный предел внутреннего источника, я еще раз глянул на текущий процент. Он замер на отметке 55,59% и это было больше, чем я рассчитывал, и куда больше, чем было способно вместить мое тело сейчас.
Энергия начала выливаться через край, а это уже не дело. Все-таки мой внутренний источник еще слабоват, и самое время заняться усилением Путей. Тело окрепло, стратегический барьер в 50% связи пройден, пора двигаться дальше.
Ну а пока я лежал и собирал все вытекающие излишки энергии в черный шар на своей руке. Черный, пульсирующий Тьмой и фиолетовыми вспышками шар становился все больше и больше, а я все размышлял, что с этим всем делать.
Это была не совсем чистая энергия, скорее побочный продукт, из которого ничего не построишь. Чистая энергия разрушения, которой меня все продолжала и продолжала снабжать Тьма.
Причину такой щедрости матери Стихий я увидел не сразу. Вернее, не сразу понял, что стоящий на вершине Великой Стены силуэт является этой причиной. Ведь за все это время он, как и весь город, совершенно не двигался.
И только сейчас, когда у меня появилось время и возможность, чтобы нормального его рассмотреть, я заметил, что этот человек моргает. Стоит на краю стены со сложенными на груди руками и смотрит прямо на меня.
Смотрит живым, а не стеклянным взглядом.
К этому моменту, у меня уже накопилось критическое количество энергии Тьмы в руке, и я вытянул ее вперед.
— СОЖРИ. — прошептал я.
Вспышка и черная молния беззвучно устремилась вверх.
Погребая во мрак все пространство на пути, Тьма жадно вонзилась в силуэт, после чего раздался взрыв. Оглушительный взрыв, который раскатился по всему пространству, а следом за взрывом я вдруг ощутил на лице дуновение ветра. Услышал звуки окружения. Уловил витающий на дне высохшего озера гнилостный запах. Ощутил вкус пыли, оседающий на языке.
А это все означало, что Стазис потерял свою силу и ход времени вернулся.
Я приподнялся на локтях и кинул взгляд туда, где еще секунду назад стоял мужской силуэт, а сейчас было пусто. Судя по целой стене, силуэт не уворачивался и Тьма попала в цель.
Но тогда почему я не ощутил его смерть?
Впрочем, присутствия этого человека я тоже больше не ощущал, а потому поднялся на ноги.
Меня слегка пошатнуло, но устоять у меня получилось.
Все стонало, кровь бурлила бешеным потоком, а организм не просил, он буквально ТРЕБОВАЛ отдыха. Несмотря на то, что стихийной энергии во мне сейчас было полно, организм отказывался нормально функционировать даже при работающем на полную катушку Пути Тела.
В таком состоянии я осмотрелся, но вместо искомой кровати увидел человека.
Статного и высокого человека восточной внешности. Дорогие одежды, хмурый взгляд исподлобья, сокрытые широкими рукавами кимоно руки, и абсолютно незнакомое мне лицо.
— Вы в порядке, Маркус? — спросил у меня, судя по внешнему виду, восточный аристократ.
— В полном, — подавив все внешние признаки истощения, улыбнулся я и задумчиво потер подбородок, пытаясь понять знаком ли мне вышитый на его дорогом кимоно герб, — а вы, собственно, кто? — сдавшись, решил спросить я прямо.
— Хидэтака Химуро, — вежливым кивком представился восточник, — Глава Дома Химуро и Старейшина одноименного Храма.
— Химуро? Ага, слышал о таких, — хмыкнул я, — мои ребята ловили пару ваших шпионов в этих краях, а где-то там, — указал я пальцем в сторону границы, — вы собираете армию.
— Собирал, это правда, — сохраняя абсолютную невозмутимость, произнес Хидэтака Химуро, — но после того, что