— Это разорение! — выдохнул магнат.
— Это расплата, — поправил его Голицын. — И ещё. Пятьдесят процентов объёмов Сумеречной стали, которые вы сейчас поставляете в Москву, будут перераспределены другим поставщикам. Сроком на два года.
— Вы не можете…
— Могу и сделаю, — отрезал князь. — Документы уже подготовлены. Ваши торговые представители получат их завтра утром.
Магнат тяжело опустился обратно в кресло. За несколько минут князь нанёс удар по финансовому благополучию его рода на годы вперёд. И самое обидное — он не мог ничего с этим поделать. Открытый конфликт с правителем Московского Бастиона означал бы полную изоляцию от крупнейшего рынка Содружества.
— Знаете, Никита Акинфиевич, — князь налил себе коньяка из хрустального графина, демонстративно не предложив гостю, — по большому счёту вы должны быть мне благодарны.
— Благодарен? — Демидов не смог скрыть изумления.
— Именно. Я взял разрешение этой ситуации на себя. Удержал маркграфа Платонова от действий в его… характерном стиле. Вы же слышали, что он сделал с теми польскими наёмниками, которые напали на Угрюм? Или как разобрался с боярином Елецким? — Голицын сделал глоток. — Если бы я дал ему карт-бланш, ваш сын уже висел бы на воротах вашего родового поместья, а склады горели бы по всему Содружеству. И это в лучшем случае. В худшем — он бы лично приехал в Нижний Новгород и устроил там такую резню, что Палата Промышленников ещё десять лет новых членов искала бы. Платонов из тех, кто предпочитает решать проблемы радикально и окончательно.
Магнат только сильнее озверел, представив описанную картину. Какой-то выскочка из Пограничья, мелкопоместный воевода, осмелился бы угрожать роду Демидовых? И самое мерзкое — этот щенок действительно мог попытаться это сделать. Различные истории, связанные с Платоновым, доказывали: тот не блефует, когда дело доходит до насилия.
— Так что считайте строительство лечебницы и временное сокращение поставок… небольшой платой за сохранение вашей семьи и бизнеса в целости. Я убедил его подождать, пообещав разобраться сам. И я разбираюсь. По-своему. Цивилизованно.
Голицын сейчас выставлял себя благодетелем, защитником! Унижение жгло горло хуже кислоты.
— И последнее, Никита Акинфиевич, — князь встал, давая понять, что аудиенция окончена. — Если вы или ваш безрассудный отпрыск снова решите поохотиться в моих угодьях, помните — браконьеров я не просто штрафую. Я спускаю на них собак. А мои псы, когда загоняют добычу, не оставляют даже костей. Вы меня понимаете?
Демидов поднялся, чувствуя, как пульсирует жила на виске. Ему, главе могущественного рода, владельцу месторождений и заводов, магнату, чей титул приравнен к княжескому, сделали выволочку как нашкодившему ребёнку. Формально они были равны — князь говорил с князем. Но как говорится, все животные равны, да только некоторые равнее других.
Голицын правил Московским Бастионом, крупнейшим центром власти и денег в Содружестве, а Никита Акинфиевич, при всём своём богатстве и влиянии, оставался лишь первым среди промышленников Нижнего Новгорода. И сейчас эта разница в реальном могуществе проявилась со всей очевидностью. Он ничего не мог поделать с решением московского государя.
— Я… понял, Дмитрий Валерьянович.
— Отлично. Секретарь проводит вас.
Никита Акинфиевич вышел из кабинета, стараясь сохранить остатки достоинства. Но внутри всё кипело от унижения и бессильной ярости. Князь не просто наказал их — он продемонстрировал, кто настоящий хозяин положения. И этот урок Демидов запомнит надолго.
В коридоре его ждал всё тот же секретарь с вежливой улыбкой, больше похожей на оскал. Магнат прошёл мимо, не удостоив его взглядом. Нужно было срочно возвращаться в Нижний Новгород и думать, как минимизировать ущерб. А ещё — разобраться с идиотом-сыном, чья «инициатива» поставила род на грань катастрофы. Ну и конечно, Демидов не забывал, кто был истинной причиной происходящего. Такое унижение смывается только кровью.
* * *
Я вернулся в Угрюм глубокой ночью, оставив московские проблемы князю Голицыну. Сорок восемь часов — именно столько он попросил на разрешение ситуации с нападением на магазин. Нет смысла терять время в столице, когда дома ждут важные дела.
Утреннее солнце едва поднялось над горизонтом, когда я, проспав всего четыре часа, выехал из ворот острога верхом на своём вороном жеребце. За мной следовала целая кавалькада — все руководители проектов продовольственной программы, старосты деревень и несколько охранников. Лошади фыркали, их дыхание превращалось в пар в прохладном воздухе. Сегодня был день подведения итогов, и я хотел лично увидеть результаты работы каждой группы.
— Начнём с южных полей, — объявил я, направляя коня по утоптанной дороге. — Максим, Фрол, ваша очередь первая.
Вскоре мы остановились у края обширного поля, где нас уже ждали несколько крестьян с запряжёнными волами. В центре внимания находился необычный плуг — массивная конструкция из тёмного металла с вплавленными кристаллами, мерцающими слабым голубоватым светом.
Арсеньев спешился первым, его впалые щёки раскраснелись от волнения.
— Позвольте продемонстрировать, воевода. Иван, — он кивнул пожилому пахарю, — начинай.
Крестьянин привычным движением взялся за рукояти плуга и прикрикнул на животное. Едва лемех коснулся земли, как произошло нечто удивительное — земля словно сама расступалась перед ним, образуя идеально ровную борозду глубиной в полтора раза больше обычной. Тягловое животное шло легко, будто тянули пустую телегу, а не тяжёлый плуг через плотную почву.
— Артефактный модуль берёт на себя семьдесят процентов нагрузки, — пояснил Максим, доставая записную книжку. — Один человек с парой волов или лошадей теперь вспашет за день столько же, сколько раньше трое. И глубина вспашки увеличена — корни получат больше питательных веществ.
Фрол добавил, грубоватым голосом полным гордости:
— Основа сделана воеводой из Сумеречной стали. Крепче обычного железа в три раза, износ минимальный. Прослужит хоть век.
Я едва сдержал усмешку. Если бы аристократы в столицах узнали, что мы используем Сумеречную сталь, металл, из которого куют мечи для высшей знати и доспехи стоимостью с поместье, для изготовления плугов, у них бы случился апоплексический удар. Демидовы и Яковлевы, наверное, сочли бы это святотатством. Но для меня практическая польза всегда была важнее престижа — лучше плуг, кормящий сотни людей, чем парадный меч, пылящийся на стене.
Спешившись, я подошёл ближе и провёл ладонью над кристаллами, чувствуя ровное пульсирование энергии.
— Что насчёт безопасности? Если кристалл треснет во время работы?
— Предусмотрено, — артефактор перелистнул страницу. — Система защиты автоматически рассеивает энергию при повреждении.