— Имплантированный артефакт-убийца, — кивнув, констатировал я. — Активируется дистанционно.
В этот момент по всей территории базы раздались крики. Все захваченные пленники — охранники и маги — корчились в предсмертных судорогах. За считанные секунды два десятка потенциальных свидетелей превратились в трупы.
— Чистильщики, растудыть их! — выругался Михаил, проверяя пульс у ближайшего тела. — Всех грохнули разом.
Со стороны административного здания раздался знакомый бесцветный голос Константина Петровича Скуратова-Бельского:
— Впечатляюще, Платонов. Вы действительно оправдали собственную репутацию. Но это только начало. У нас длинные руки и превосходная память. Мы ещё встретимся.
Голос затих, оставив после себя гнетущую тишину. Я усмехнулся, глядя в ближайший сенсор наблюдения:
— Бегите, пока можете, Константин Петрович. Когда мы встретимся, никакие артефакты вас не спасут.
Следующий час ушёл на подсчёт потерь и осмотр территории. Картина вырисовывалась невесёлая, но терпимая. Из Северных Волков серьёзно пострадали трое — осколки гранат и пули оставили рваные раны, но княжна заверила, что все выживут. Из усиленной восьмёрки ранения получили Игнат Молотов, Марина Соколова и Всеволод Каменев — в основном порезы от осколков и ожоги от магии. Ярослав прихрамывал, придерживая окровавленное бедро.
— Пуля прошла навылет, артерию не задела, — доложил он, морщась. — Заживёт.
Хуже всего пришлось наёмникам Коршунова. Один парень лежал у восточной стены с посиневшим лицом — яд летучих химер сработал слишком быстро. Второго сразила шальная пуля уже во время зачистки административного корпуса, когда основная опасность миновала, как это часто и бывает.
— Похороним с почестями, — пообещал я выжившим. — Их семьи получат достойную компенсацию.
В лабораториях картина оказалась предсказуемой — сработала артефактная защита, превратив документы в пепел. Михаил с Евсеем копались в обугленных остатках, пытаясь спасти хоть что-то.
— Вот, воевода! — воскликнул Михаил, вытаскивая из металлического сейфа пару папок. — Частично уцелели! Сами поглядите.
Поверхностный осмотр сообщил мне, что это формулы боевых стимуляторов нового поколения, в том числе, той самой Ярости берсерка, что забрала жизнь Макара Вдовина.
Настоящие сокровища обнаружились в подземном хранилище. Ящики с редчайшими Реликтами — Агнолия, Харнеция, даже несколько образцов Костяницы. Модифицированное оружие и такие же патроны для борьбы с металломантами. Десятки ампул «Ярости берсерка» и других усилителей. Массивные алхимические перегонные кубы и центрифуги стоимостью в целое состояние.
Я взял одну из трофейных модифицированных винтовок и внимательно осмотрел ствол. Гладкий, без нарезов — необычное решение. Рядом лежали ящики с боеприпасами особой конструкции. Вскрыв один, я извлёк несколько патронов и осторожно разобрал их прямо на месте.
— Умно… — пробормотал я, изучая необычную пулю.
Сердечник оказался из спечённого карбида — либо бора, либо кремния. Материал твёрдый почти как алмаз, но полностью неметаллический. Моя магия металла даже не ощущала его присутствия. Оболочка — армированный углеродный полимер, лёгкий и прочный. Внутри обнаружились кварцевые микросферы для правильной балансировки центра тяжести.
— Что это за хитрость? — подошёл Михаил, заглядывая через плечо.
— Боеприпасы специально против таких, как я, — ответил я, покручивая в пальцах винтовой конус пули. — Полностью невидимы для магии металла. Я не смог их остановить или отклонить в полёте. Форма спиральная — для вращения без нарезов в стволе.
— И много таких?
Я оглядел ящики — не меньше десяти тысяч патронов.
— Достаточно, чтобы перебить несколько металломантов. Правда, есть и минусы — лёгкие пули хуже пробивают тяжёлую броню на дальних дистанциях. И производство явно дорогое — процесс спекания такого сердечника требует специального оборудования и времени.
— Значит, готовились конкретно к вам, воевода?
— Или к любому металломанту высокого ранга, — хмыкнул я, убирая образцы в карман. — Арсеньеву будет интересно изучить состав. А стволы без нарезов быстро изнашиваются от таких твёрдых пуль — экономически невыгодно для массового применения.
— Демонтируйте всё оборудование, — приказал я Севастьяну Журавлёву. — Аккуратно упакуйте, это пригодится Зарецкому.
В восточном крыле больницы в отдельном помещении располагалась массивная печь, источавшая едва уловимый запах горелой плоти. Когда мы заглянули туда, Евсей из любопытства приоткрыл топку и тут же отшатнулся.
— Кости, воевода. Человеческие. Здесь сжигали людей.
— Неудачные эксперименты, как считали эти упыри, — я скрипнул зубами.
В западном крыле больницы обнаружились камеры с пленниками. Большинство — истощённые, запуганные люди в серых робах, ютившиеся в общих камерах по четыре-шесть человек. Но в конце коридора находилось особое помещение с массивной дверью и маленьким зарешёченным окошком.
— Тут какая-то комната наблюдения, — доложил Михаил, заглядывая внутрь. — С односторонним стеклом.
Я вошёл и посмотрел через перегородку. На той стороне находилась отдельная комната, разительно отличавшаяся от остальных камер. Чисто, даже уютно — две аккуратно заправленные кровати, стол с парой стульев, небольшой книжный шкаф с детскими книгами и учебниками. На полу лежал потёртый восточный ковёр.
У зарешёченного окна сидела женщина лет тридцати пяти с русыми волосами, заплетёнными в косу. Она прижимала к себе мальчика лет десяти, который вцепился в неё мёртвой хваткой. Оба смотрели на дверь с ужасом, явно ожидая худшего от очередных посетителей.
— Думаю, семья Вдовина, — пробормотал я. — Макар упоминал их перед смертью.
Странно, что их не эвакуировали вместе с учёными. Впрочем, зная Скуратова, он мог специально оставить их здесь — как приманку. Самоуверенный лидер крыла убийц Гильдии Целителей посчитал свою ловушку безупречной и не верил, что мы сможем её вырваться. О, я планирую ещё не раз неприятно удивить этих выродков.
Когда я распахнул дверь в их камеру, Мария сидела на кровати, прижимая к себе сына. При моём появлении она инстинктивно заслонила мальчика собой.
— Госпожа Вдовина, — обратился я спокойно. — Мне нужно поговорить с вами наедине. Это важно. Меня зовут Прохор Платонов.
Женщина побледнела ещё сильнее, но кивнула. Обернувшись к сыну, она погладила его по голове:
— Петя, иди с дядей охранником в коридор. Я скоро приду.
— Мама… — мальчик вцепился в её руку.
— Всё хорошо, солнышко. Иди.
Евсей деликатно увёл ребёнка, прикрыв за собой дверь. Я присел на вторую кровать напротив женщины, стараясь не выглядеть угрожающе.
— К сожалению, у меня для вас плохие новости. Ваш муж мёртв, — сказал прямо, не видя смысла в долгих предисловиях.
В прошлой жизни я не раз приносил семьям вести о гибели их близких на поле боя, но легче от этого не становилось. Каждый раз видеть, как в глазах человека напротив гаснет