“Ты пишешь мне по-русски?”
“Я изучал язык в университете. Ваша культура всегда была интересна мне.” И почти вдогонку прилетело: “Почему ты уволилась вчера?” и “Как теперь будет без конфет?”
Я рассмеялась. Стало вдруг легко, словно я могу так просто, словно ничего не случилось в нашем прошлом, поделиться с ним тем, что реально меня сейчас мучает.
“Не смогла пережить предательство подруги, которую когда-то и устроила на нашу конфетную фабрику”.
“Классический сюжет. Вся мировая литература построена на историях предательства.”
“Странно, но мне от этого совсем не легче.”
“Ты можешь представить, что совсем не одинока в этом, сколько людей в мире столкнулись с предательством в жизни!”
“От этой мысли должно стать проще?”
“Работает на 100 процентов. Попробуй перечитать что-нибудь с таким сюжетом. Я пришлю тебе пару книг в переводах на русский. Ты любишь читать?”
“Раньше на это не было времени. А сейчас его появилось столько, что я пока не понимаю, что делать.”
“Так это же прекрасно! Ты получила свободу!”
“Я всю свою жизнь провела среди шоколадных чанов и пока не могу расценивать уход оттуда, как что-то хорошее.”
“Могу тебя понять, мне пришлось уехать из страны, где я родился и вырос, оставить семью и построить жизнь заново. Но у меня получилось.”
“Почему ты переехал?”
“Это довольно тяжелая для меня история, ее не рассказать в двух предложениях. Назрело столько сложностей, вранья и непонимания, что мне было все равно, куда ехать. Какие-то вещи, я расценил, как предательство семьи. И просто не смог оставаться больше там. Я искал одного человека и путь привел меня во Францию”.
“И этот человек…?”
“Моя мать. Я не знал матери в детстве, меня воспитала бабушка Саида и отец со своей женой. Я всегда чувствовал себя чужаком в семье, хотя меня очень любили, я же был старшим сыном отца и первым внуком бабушки.”
Он нашел свою мать! Какое счастье, – я почувствовала ликование и настоящую радость за него. Я помнила, какая боль стояла в глазах Эмина, когда он говорил, что с самого детства мечтал ее найти, но в семье скрывали любые упоминания о его матери. Я вспомнила, как он рассказывал, что стоило лишь спросить о ней, как бабушка Саида сперва поджимала губы, а потом выплескивала всю свою ненависть на женщину, посягнувшую на сердце ее сына без ее воли и разрешения. В их доме существовал запрет даже упоминать о ней.
“Как ты узнал, что твоя мать из Франции?”
“Мой отец настаивал на том, чтобы я начал работать в семейном бизнесе. Я был против, но однажды, чувствуя, что всю жизнь иду против ветра и при этом у меня ничего не получается, согласился и начал работать в его фирме. А чтобы поменьше думать о том, что ничего не решаю в собственной жизни и меня удалось сломать и заставить делать то, что требовала семья, погрузился в работу с головой. Я проводил на работе почти все время. В какой-то момент мне захотелось изучить отчеты за прошлый год, чтобы проанализировать и понять, как мы можем увеличить прибыль. В какой-то момент я даже увлекся делами. А потом нашел странный платеж. Я заметил, что довольно крупная сумма была переведена во Францию и заинтересовался этим переводом. Начал проверять счета за предыдущие годы и выяснил, что много лет на счет некой Сесиль регулярно поступали деньги из прибыли отца. А мой отец не из тех людей, которые добровольно расстаются с деньгами просто так.”
“Понимаю, мой отец такой же, тоже не любит тратить на то, без чего можно обойтись.”
“Ты понимаешь, почему меня насторожила его щедрость. Я начал искать любую информацию об этой Сесиль, стараясь не привлекать внимания.”
“И получилось найти?”
“Нет, не сразу. Я видел, что деньги уходят в Париж, но никак не мог найти самого адресата и понять как она связана с моим отцом. И однажды решил задать вопрос отцу. Я был уверен, что мы с ним вдвоем в библиотеке дома и нас никто не слышит. До сих пор не понимаю, как там оказалась бабушка. Она опекала меня с рождения, словно львица своих детенышей. Это был грандиозный скандал! Такого я не мог припомнить за всю свою жизнь, хотя споры у нас возникали нередко и раньше. Я не догадывался, что она полна ненависти ко всем французским женщинам в принципе. Я даже не догадывался, что она знает об их существовании в такой далекой стране, а оказалось, что очень даже в теме. И это навело меня на мысль, что здесь может быть связь с моей матерью, которую она также сильно ненавидела и которую я никогда не знал. В детстве я воспринимал эту ситуацию, как должное. Но по мере того как рос, у меня появлялось все больше и больше вопросов. Я собрал сумку и уехал из дома. В ту минуту, считал, что навсегда.
“Сколько тебе было лет в тот момент?”
“27 только исполнилось. И я задумался, действительно ли знаю дату и место своего рождения. Бабушка Саида всегда говорила, что я родился, когда из пустыни дул самум и это определило мой характер.”
“Самум?”
“Так мы называем горячий шквальный ветер. Она еле справлялась со мной в детстве, а когда я вырос, стало еще труднее. Я так и не смог смириться с традицией, по которой должен был жить, не зная матери. Какое-то время пробовал подчиниться воле семьи, но ничего хорошего из этого не вышло. Я так и не смог. В ту минуту я резко изменил свою судьбу.”
Я отвела взгляд от монитора и задумалась о том, что совсем недавно и сама размышляла о том, возможно ли изменить судьбу. Неужели ему это все же удалось? Мои мысли прервал звонок в дверь и я быстро написала, что не могу сейчас продолжить общение и напишу позже. Я закрыла ноутбук и пошла открывать дверь.
Глава 8. Дамасский шелк
Пришли Тимур и Милена. Теперь они все время были вдвоем. Я обняла первой Милену и заметила, что на ней новые красивые сапожки. Вчера я дала деньги на них Тимуру, не зная, как сделать подарок и не обидеть девочку, которая изо всех сил старалась не показать, в каких стесненных условиях жила до нас. Молодежь прошмыгнула на кухню что-то обсуждая, а я так и