— Вон в тех сундуках посмотри, — пискнул тиин. — Кажется, в них Эллен хранила всякие лекарские штуковины.
Я послушалась и, перешагнув пару тюков с тряпьем, опустилась на корточки перед чемоданчиком из темно-коричневого дерева с золотыми уголками. На крышке были выжжены буквы, сначала показавшиеся незнакомыми. Моргнув пару раз, я почувствовала, как мозг и зрение адаптируются к чужому языку.
«Прежде чем лечить других, исцели себя», — гласила надпись.
Тут же вспомнилось латинское крылатое выражение Cūra tē ipsum — «исцели себя сам». Очень верное, между прочим. Врачу важно быть здоровым душой и телом, чтобы как можно больше дать своим пациентам и не опустеть, не выгореть, не погаснуть, как испорченная лампочка.
— Так, а как открывается этот чудо-чемоданчик?
— Нужна твоя кровь, конечно, — произнес Пискун тоном Капитана Очевидности. — А ты думала, кто попало может открывать магические шкатулки? Нееет, дорогая моя. Видишь тот выступающий шипик? Надо уколоть им палец.
Меня непроизвольно передернуло. Он наверняка грязный! Интересно, в этом мире есть столбняк?
Но любопытство пересилило, и я проткнула безымянный палец маленькой металлической занозой, которая располагалась в узоре замка. Послышался щелчок и лекарская шкатулка раскрылась, являя миру свое нутро.
Как я и подозревала, вместимостью она напоминала чемодан. В стороны выехали дополнительные отделения с ящичками, с двойным и тройным дном, а в них…
Глава 8
Чудеса в чемодане
— Ух ты!
Сейчас я наиболее остро ощутила, что попала именно в магический мир, полный чудес. И это компенсировало отсутствие технического прогресса.
В первом отделении в отдельных ячейках на подстилке из сухого мха аккуратно лежали пузырьки и склянки с пожелтевшими этикетками и деревянными пробками. Некоторые были запечатаны сургучом и ни разу не использовались. Жидкости переливались, искрились, клубились и меняли цвет, какие-то были совершенно темными, но чутье подсказывало — именно там находятся самые сильнодействующие зелья.
Были в склянках и порошки — я даже не пыталась угадать, из чего они сделаны. Наверняка толченые зубы василисков или высушенный помет магических тварей.
Двумя пальцами я взяла один пузырек и посмотрела его на просвет.
— Ты там поосторожней, подруга, — тиин подлетел сзади и запрыгнул мне на плечо. — Неохота снова без хозяйки остаться. Кстати, где-то здесь должен быть справочник по зельям.
— Да, я видела, когда расставляла книги. Слушай, что здесь написано? Так мелко… — я сощурилась и прочитала: — Настойка корня сердечника?
— Ты у нас целитель, ты и думай.
Да уж, предстоит выучить целую кучу незнакомых названий. Но выучить это полбеды, главное — научиться их использовать.
Ладно, поглядим, что еще у нас есть. Я потянула за миниатюрную ручку, выдвигая ящичек… На синем бархате лежали ланцеты, предки современных скальпелей — брюшистые, остроконечные, ампутационные ножи и хирургические ножницы. Наточенные и отполированные до блеска, в целом неплохие, только немного устаревшие.
— Кстати, совершенно новые! Эллен ни разу ими не пользовалась, — жизнерадостно сообщил мой дружок. — Но ты-то обновишь? Когда мы уже кого-нибудь разрежем?
— Эй, сплюнь!.. Да не на меня же, дурилка! Я не хочу никого резать, пока у меня нет для этого подходящих условий. Где я буду это делать? На кухонном столе с ассистентом в твоем лице?
Видимо, мой строгий тон возымел действие и пушистый комок поник. Глазки заблестели так, будто тиин сейчас расплачется.
— Прости, Эл.
— Ладно, это ты прости, — смягчилась я. — Иногда я бываю строгой. Что поделать, профессия накладывает отпечаток.
Бережно закрыв ящичек, выдвинула следующий…
А там… елки-палки, да это же настоящее сокровище! Два стетоскопа: акушерский деревянный с двумя раструбами и обычный в виде короткой трубки.
Я повертела их в руках, рассмотрела со всех сторон, отмечая странные клейма. Вот то, без чего не обойдется ни один врач. И сердцебиение плода выслушать, и тоны сердца, и легкие. Когда-то лекари нашего мира пытались распознать звуки, прикладывая к груди или животу ухо, пока Рене Лаэннек не догадался свернуть в трубку листы бумаги, чтобы не прижиматься к груди молодой дамы и не смущать бедняжку. Разве мог он заранее знать, что это приведет к изобретению столь полезного инструмента?
— Ну, все. Теперь я с вами не расстанусь, — прошептала себе под нос. — Буду ходить на приемы только со стетоскопами. Если местные их не видели ни разу, то мне это только на руку — будут говорить, мол, магичка волшебными штуками пользуется, колдует!
— Какая-то ты подозрительно довольная, — Пискун уселся на край раструба. — Как будто клад нашла.
— Это и есть клад, мой пушистый друг. А ну-ка, что у нас вот здесь?
Я открыла следующий ящик. Металлический блеск, плавные изгибы, цепочка…
Что это? Неужели то, о чем я думаю?
Я покрутила в руках чудо-инструмент. Да, это и правда похоже на акушерские щипцы, только на их устаревшую версию. Они выглядели как две неперекрещивающиеся ложки на цепочке и были абсолютно нефизиологичными.
— Это что еще за инструмент? — поинтересовался Пискун. — Эллен его ни разу не использовала.
— Неудивительно. Им можно нанести больше вреда, чем пользы, — я пощелкала металлическими ложками и положила на место. — По идее эта штука должна помочь младенцу родиться.
Если верить истории, акушерские щипцы были придуманы еще древними греками, но в темные века о них благополучно забыли, как и о большинстве открытий античности. А что? Помер ребенок или мать? На все воля Божья. Или повитуха-ведьма виновата.
— Брр, жуть какая! — поежился пушистый комок. — Я даже представить не могу, как надо ими пользоваться. Я бы сбежал на месте рожающей женщины, если бы такую страсть увидел.
Ну, на самом деле в эпоху Возрождения акушерские щипцы стали палочкой-выручалочкой, спасшей множество жизней. Это в современной медицине их применение почти сошло на нет, ведь у нас есть прекрасно отработанная техника кесарева сечения. А тогда секрет этого изобретения очень долго хранился семьей шотландских врачей и был продан за баснословные деньги. Кстати, их щипцы были куда лучше тех, что у меня в руках.
— Эл, только не говори мне, что ими надо…
Я кивнула.
— Ага. При наличии показаний щипцами обхватывают головку младенца и вытаскивают его наружу.
Ультразвуковой писк прорезал комнату и взвился под потолок. Пискун заметался туда-сюда, как отпущенный воздушный шарик.
— Ужас какой! Мамочки! Да разве ж можно так издеваться⁈ Аааа!..