Наутро Ярослав поднялся раньше всех, сладко потянулся и огляделся. За едой ночью он так и не пошёл – всё равно вчера вдоволь наелся тушёнки. Да и шоколад, что ещё оставался в кузове пикапа, уже перекочевал к Людвигу Булавкину – тот, словно опытный кот, умел чуять сладкое на расстоянии. Правда, коробка в его машину не влезла, и Булавкин весь день таскал её на коленях, прижимая, будто фамильное сокровище.
Косой уже наметил план на день: завтракать не обязательно, можно дождаться отправки конвоя, а там, устроившись в кузове, потихоньку перекусить всем, что подворачивается под руку.
Но мирно жевать ему не пришлось – вдруг снаружи раздался взволнованный крик. Ярослав резко повернул голову в сторону пикапа. Один из солдат, побледнев, заорал:
- Где тело?! Кто-нибудь видел его?!
Весь лагерь замер.
- Как это – где? Оно же в пикапе! – послышался чей-то неуверенный голос.
- Нет, – солдат уже почти сорвался на визг, – его там нет!
У Ярослава внутри будто кто-то сжал голову тисками – знакомая пульсирующая боль отдалась в висках.
Что за чертовщина? Труп, уложенный в грузовой отсек, не мог просто так испариться. Средний мужик весит килограммов восемьдесят, а значит, унести его тайком – та ещё задачка, особенно при такой толпе.
Как никто не услышал возни, скрипа или шагов? Кто мог забрать тело Хромова?
И тут в памяти Косого всплыл странный эпизод: объедки рыбы и кучка костей, что он недавно выкинул за лагерь, тоже исчезли. Тогда он не придал этому значения, но теперь… всё это начинало складываться в жуткую картину.
В тот раз Ярославу Косому казалось, что ту пропажу устроили муравьи. Ну, мало ли – мелкая живность в этих глухих местах способна на всякое. Но сейчас… нет, не верилось. Никакие муравьи, даже если бы собрались тут целыми полчищами, не смогли бы утащить за одну ночь взрослого мужика весом под сотню кило. Это было не просто невероятно – это было откровенно жутко.
Ярослав нахмурился, напряжённо вглядываясь в кусты, в тёмную глубину леса, словно там мог мелькнуть ответ:
- Кто, чёрт побери, мог такое сотворить?..
Людвиг Булавкин заметно побледнел. Он вздрогнул, косо глянув на Станислава Хромова, и дрожащим голосом пробормотал:
- Станислав… может, ну его к чёрту? Вернёмся в крепость. Мне это всё уже не нравится. Лес какой-то… недобрый.
Хромов, сжимая в руке пистолет так, что побелели костяшки пальцев, повёл стволом по сторонам, медленно, осторожно, будто боялся спугнуть что-то, что уже могло быть рядом.
- Думаешь, я не боюсь? – тихо, но твёрдо сказал он. – Боюсь, ещё как. Но назад мы не пойдём, пока не выполним задачу. С этого момента мы – не военные и не охрана, а обычные беженцы. И если сорвём миссию – нам никто не позволит вернуться в крепость.
- Но этот лес… он же мёртвый, чёрт его побери! – почти взвыл Людвиг, срываясь на фальцет. – Тут даже птицы не поют…
- Все по машинам! – рявкнул Хромов так, что эхо ушло в чащу, а где-то в ответ хрустнула ветка. – Убираемся отсюда немедленно!
С того самого момента Ярослав не выпускал из руки свой костяной нож. Лёгкий, тёплый от ладони, он стал продолжением руки. Зрение словно обострилось: он видел, как в нескольких шагах по сухим листьям ползёт жук, слышал, как на дереве тихо шуршит белка. Любой звук, любое движение в стороне заставляло сердце колотиться, а мышцы – невольно напрягаться.
И хотя солнце уже поднималось над горизонтом, лес вокруг всё так же оставался холодным, влажным и враждебным.
Почему пропал труп? И куда, к чёрту, делось тело? Эти два вопроса гудели в голове у каждого, как назойливый комар, мешая думать и дышать.
Косой тоже всё не мог отделаться от тяжёлых мыслей. Если какая-то тварь способна утащить взрослого мужика, да ещё так, что и следов не осталось, то что ей мешало сделать то же самое с живыми? Ну серьёзно – могло бы прийти, пока все спят, и перетаскать их по одному, как мешки с картошкой.
Но нет. Что-то здесь было не так, и Ярослав это нутром чуял.
Все уже сидели в машинах, за исключением него самого – он устроился в кузове пикапа. Когда они только приехали сюда, колонна выглядела совсем иначе: окна опущены, кто-то напевал что-то под нос, кто-то ржал над глупыми шутками, ветер гнал в салон запах хвои и смолы. Живые, громкие, уверенные.
Теперь же – тишина. Окна задраены наглухо, словно от этого можно было спрятаться от чего-то, что бродит в лесу. Каждый верил, что стекло – это хоть какая-то защита от той дряни, что могла шастать в этих местах.
Пикап тряхнуло на ухабе, и Ярослав, привалившись к борту, проводил взглядом, как лес медленно растворяется за спиной. Ветки шевелились, листья колыхались, и в этих тихих движениях чудилось что-то хищное, притаившееся. Даже ему, привычному к дикости, стало не по себе.
Но что он мог сделать? Лишь полез в карман, достал смятый пакет с галетами и начал хрустеть ими, стараясь заглушить тревогу. Так он делал всегда: как только в голову лезли чёрные мысли – перекус, и вроде, как становится полегче. С тушёнкой всё было ещё лучше, но ели нет туалетной, будем пользовать гербовую.
Хотя, если быть честным, он не верил, что сидеть в салоне внедорожника было безопаснее, чем в кузове. Зато здесь он мог оглядеться по сторонам, держать костяной нож под рукой и, если что, соскочить и метнуться в сторону. После всего, что с ним случилось в последнее время, он был уверен в одном – в случае беды у него хотя бы будет шанс.
Никто в колонне и близко не мог угнаться за ним – разве что, может быть, Журавлёва, да и то спорно. Про её выносливость никто толком ничего не знал.
Косой, впрочем, никогда не строил иллюзий насчёт героизма. Если запахнет жареным – спасать кого-то ещё? Да он что, дурак? Пусть каждый за себя выкарабкивается.
Тем более, в качестве их "гида" его не только держали на голодном пайке, но и выставили сидеть в кузове пикапа, словно лишний груз. То, что это позволяло жрать от пуза, не считается. Потому что всё