Джефф мелькнул в поле зрения. Встал, заметил взгляд и тут же отвернулся, будто ничего не произошло. Что он удумал?
— Я на минутку выйду.
— Снова? Куда?
— В отдел этики и комплаенса.
У Goldman Sachs целая система ограничений на торговлю акциями. Всё из-за доступа к корпоративной информации, который имеют сотрудники банка. Риск инсайдерской торговли слишком велик. В прошлой жизни этим не занимался, поэтому не знал всех тонкостей. Но раз есть время — почему бы не проверить?
— У нас есть список ограничений для сотрудников. Можете позвонить по этому номеру. Любая акция, которую держите, должна оставаться у вас минимум 30 дней. Короткие продажи и дневной трейдинг запрещены. Все операции….
Ограничений оказалось куда больше, чем ожидалось. Опционы и шорты — полностью под запретом. Акции придётся держать не меньше месяца. Даже если котировка рухнет, продать всё равно нельзя.
— Кроме того, если инвестиции связаны с одной отраслью, нужна проверка у главы департамента.
— То есть вообще нельзя торговать в одной и той же сфере?
— Иногда подпись супервайзера решает вопрос, но это редкость. Все сделки регулярно докладываются в SEC.
Хлопотно…. Если пойти в отдел здравоохранения, то про биотехнологии можно забыть.
— Значит, чтобы зарабатывать, придётся сменить отдел?
Первым выбором всегда было здравоохранение. Это лучший путь, чтобы доказать способности, а заодно выдать себя за гения.
Но если действительно решиться на здравоохранение?..
Глава 13
Средства, необходимые для разработки лекарства, тянулись астрономической цифрой — около пятидесяти миллиардов долларов. И нужно заметить, это только именно на разработку. Из них сорок пять миллиардов почти гарантированно вылетят в трубу. Это не ошибка, это закон — как дыхание. Десять клинических испытаний, чтобы выжать один единственный результат. Какой инвестор выдержит такое безумие? Вот почему родилась система инерции. Стратегия проста: увлечь инвесторов сказочной доходностью в восемьдесят процентов, а оставшиеся двадцать превратить в своеобразный налог, из которого вылепить новый режим. Если коротко, эти пятьдесят миллиардов — всего лишь налог, то что инвесторы спишут, как неизбежный убыток. Убыток, Карл, убыток!
Вот и выходит, что на самом деле нужно не пятьдесят, а двести миллиардов. Сколько это? Если хотите, можете и сами посчитать в рублях. Тут, наверное, бюджетом страны уже попахивает. В день смерти рыночная капитализация Samsung Electronics составляла примерно двести восемьдесят миллиардов долларов. Нужно стать живым конгломератом с сопоставимой стоимостью. И всё это в срок — десять лет.
Ну, это не невозможно. Ещё как возможно… теоретически — если под управлением окажется крупный актив. Начать с сотни миллионов долларов тяжело, но с десяти миллиардов достаточно удвоить. Значит, нужен актив. А самый быстрый способ раздуть актив — зацепить крупного инвестора. Настоящего имени-тяжеловеса, вроде Уоррена Баффета.
Если Баффет вкладывается куда-то, разве у вас не возникнет желание положить туда свои деньги? Это доверие.
Надежда на Баффета — просто жадная мечта…. Всё равно он никогда не придет в этот фонд — слишком разные профили риска. Человек, который с лупой рассматривает каждую акцию и обкатывает строгие модели оценки, не клюнет на что-то вроде "рецепта мира 80:20". Придется искать кого-то другого — более реального, но не менее громкого.
Например, бывшего госсекретаря. Или легендарного дипломата, который когда-то помог жулику украсть десять миллиардов долларов.
— Шон?
Ах, как вовремя. Вот и принцесса Рэйчел — единственный человек в этой сети, кто может выйти на крупных инвесторов.
— Я не слишком нахально ворвалась в чужой отдел? — тихо шепнула она, ощущая на себе взгляды всех до единого. Несколько ртов даже остались приоткрытыми. Ну да, кто устоит перед её появлением — яркой, как витрина ювелирного магазина?
— О, совсем нет!
— Друг Шона! — кто-то уже ожил.
— К какому отделу вы относитесь? — другой голос.
Стоило им вернуть себе самообладание, как посыпались вопросы. Но времени на светские сцены не было — дел навалом.
— Идём?
Выбор пал на корейский квартал. Обожрём этих узкоглазых, а они нам отомстят, вытянув денежки их наших карманов. Для простого аналитика низшего уровня такой ужин — редкая роскошь. Но Рэйчел — принцесса, а здесь — единорог. Привилегии придуманы для того, чтобы ими пользоваться.
— Я не напортачила, придя? — в такси голос её звучал мягко, но с лёгкой тревогой. Взгляды в офисе, наверное, еще стоят у неё перед глазами, как сверкающие линзы.
— Нет, просто в департаменте не все ко мне дышат ровно. Не бери в голову.
— Значит, нужно быть осторожнее?
— Наоборот. Твоё присутствие — огромный плюс. Когда рядом красавица, многие парни становятся шелковыми.
— Кстати, хорошо провела время с семьёй?
С каждым днём разговоры становились теплее. Прямо отца она не назвала, но намеков было достаточно: семья у Рэйчел — не из простых. Вчера упоминала, что встречалась с отцом и братом.
— Сколько времени прошло с тех пор, как ты их видела?
— Месяц, наверное…. Брат улетел в командировку.
— Где он живёт?
— В основном в Вирджинии.
— Наверное, переживали? Всё-таки первая встреча после того, как ты вышла на работу….
О том, на что делается ставка сейчас, Рэйчел слышала немало. Но вопрос — сколько она пропустила мимо ушей?
— Да, волновались….
И всё? Ни "Как тебе новая работа?", ни "Есть ли кто-то особенный среди коллег?"
— Вообще-то, если честно….
— Мы приехали.
Чёрт. Поток оборвался. Ничего, нельзя торопить. Слишком прямые вопросы только вызовут настороженность.
— Любишь корейскую кухню?
Сам-то сейчас любил вообще любую. Потом шок от возвращения к нормальной жизни сойдёт на нет и опять буду ковырять, но сейчас….
— Конечно! Обожаю барбекю!
В глазах блеснула жадность до сочного мяса, но сегодня не получится — план уже расписан.
— Нам ведь потом возвращаться. Запах жареного мяса будет слишком явным.
— Правда… Но я не знаю много других блюд.
— Тогда бибимбап и паджон? — мгновенно назвал вариант.
Готовился, по сети лазил, вспоминал, что пробовал в прошлый раз, и всё такое.
Улыбка вспыхнула на её лице ярче неоновой вывески. Отлично. Нашлось местечко без грилей — чтобы не искушать её плотоядные инстинкты.
Заказ приняли. Вокруг тянулись ароматы кунжутного масла, поджаренного теста, чуть горьковатого кимчи. На фоне тихо потрескивали сковороды, слышались голоса на корейском, будто из соседнего мира. Антураж был идеальный.
— Неожиданно. Впервые слышу, что ты захотел корейской еды, — сказала она, играя палочками.
— Недавно был Чусок. А времени отметить — ни крошки.
— Чусок?
— Ты не знаешь? Это корейский День благодарения.
А вот так звучит куда лучше. Как не отметить такой праздник, так сказать. Нам русским с этим повезло прямо в национальном характере, отмечать любые праздники…. А тут прямо