Хилали, как и обещал, нашел для группы Карпенко проводника из местных. Им оказался мальчик-подросток лет четырнадцати из общины берберов по имени Амин. Он и провел сначала Хохмача с Радистом, а потом и всю группу до удобного для наблюдения за плато места. Каменистые выступы образовали небольшую пещеру, которую выдуло в горной породе ветром за многие столетия. С одной стороны сквозная пещера выходила на плато, другая ее сторона практически упиралась в соседний выступ, оставляя только узкую щель, в которую, впрочем, легко мог пройти человек. Через эту щель Карпенко со своими бойцами и попал в пещеру, пройдя к ней по узкой горной тропинке.
— Отличное место и для ночевки, и для наблюдения, — одобрил выбор места Славянин.
Он щедро рассчитался с парнишкой местной валютой, которую раздобыл в обмен на доллары в банке города Джаду Хилали. Паренек ушел довольный заработанными им так легко деньгами, оставив спецназовцев в пещере.
— Лютый и Радист, вы первые на вахту, — скомандовал Карпенко. — Смотрите в оба. Они хотя и собирались атаковать утром, но точного времени мы так и не узнали. Кто знает, вдруг эти ребятишки передумают и начнут испытания раньше — ночью, чтобы всех застать врасплох, а заодно и проверить работу «Хамелеона» в темное время суток? Насколько я знаю, и на обычном «Абрамсе» у них есть тепловизор. А уж чем они этот танк напичкали, мы пока не в курсе.
Олег и Илья вышли из пещеры и практически сразу стали незаметны для глаз — слились с ландшафтом. Посмотришь хоть сверху, хоть с земли — и не увидишь, где спрятались умело замаскированные спецназовцы.
Сотников и Антон нашли в пещерке укромное местечко, куда не задувал ветер, и стали распаковывать оборудование для радиоразведки, чтобы отслеживать и контролировать все линии мобильной связи и сообщений, которые могли бы использовать для общения турки и американцы, причастные к завтрашним испытаниям танка.
Антон проверил готовность Моргана. Он с трудом подавил внезапно возникший у него соблазн зайти в программу «Хамелеона» и проверить, как он завтра будет слушаться его команд, а не команд Хендерсона, но вовремя отказался от этой идеи, понимая, что тем самым может выдать присутствие Моргана в программе. Кто знает, вдруг Хендерсон в самый последний момент перед испытаниями захочет проверить готовность «Хамелеона» и войдет в программу? Пока Антон точно знал, что американец этого не делал. Если бы это было не так, то Морган сразу сообщил бы ему об этом.
Антон волновался. Теоретически он знал, что Морган, который вошел в программу «Хамелеона», должен был теперь ее контролировать и направлять. Но практически… Кто знает, как все повернется? Антон ведь не изучал подробно настройки ИИ «Хамелеона» и в точности не знал, как он работает и что конкретно вложили в его память создатели. А потому ему оставалось только надеяться на Моргана. Он был уверен, что его программа окажется умнее, а значит, и сильнее программы, разработанной Хендерсоном. И проверить это можно будет только завтра — в тот самый миг, когда Хендерсон активирует ИИ «Хамелеона».
* * *
С момента прибытия в горный район время тянулось для Хендерсона бесконечно. Особенно долго, просто-таки бесконечно долго, длилась ночь. Тревога, а вернее, нервная лихорадка ожидания разогнала весь сон. Хендерсон, который сначала даже улегся в постель и пытался уснуть, встал и, усевшись на стул возле кровати, налил себе стакан воды. Он глядел на воду задумчивым взглядом и долго не решался сделать глоток. Ему так сильно хотелось, чтобы в стакане вместо воды были виски или водка, что он четко представил себе это и даже, как ему показалось, почувствовал запах спиртного. Но он понимал, что все это были только иллюзии. Никто ему спиртного не принесет, даже если он категорично потребует его у Велингтона.
После той ночи, когда он напился и потом, больной с похмелья, звонил Лестрайду и угрожал сбежать, ему больше никто выпить не предлагал. Да и сам он тоже не пытался больше раздобыть ничего крепче кофе.
Выпив воды и осознав, что глаз этой ночью ему не сомкнуть, Хендерсон оделся и сел за стол, на котором лежал контейнер с лэптопом. Задумчиво глядя на него, он вдруг вспомнил слова Слоуна, что русские могли каким-то чудесным образом вскрыть чемоданчик и войти в программу. Он включил настольную лампу и снова, в который уже раз, внимательно осмотрел корпус контейнера. Но, опять же, никаких следов и даже попыток взлома не обнаружил, как ни всматривался. Потом ему пришло в голову, что вдруг русские спецназовцы все-таки сумели подобрать код. Он открыл контейнер и внимательно изучил корпус лэптопа. Даже осмотрел его через лупу, которую всегда на всякий случай носил с собой. Но никаких следов или хотя бы песчинок он не обнаружил и успокоился. Он хотел было открыть ноутбук и попробовать активировать программу, но передумал. Ни к чему было сейчас будить «Хамелеона». Завтра. Все будет завтра.
Хендерсон нетерпеливо посмотрел на циферблат наручных часов. Было лишь два часа ночи. Начало военной операции было намечено на половину восьмого утра, а вывод «Хамелеона» из его секретного ангара — на восемь часов.
— Это чертово утро никогда не наступит, — пробормотал Хендерсон и снова налил себе воды.
Жара и жажда мучили его, в голове стоял туман, слабость вместе с холодным потом накатывала на него волнами, и он подумал, что не хватало ему сейчас заболеть какой-нибудь африканской лихорадкой и в последний момент испортить свой завтрашний триумф. Он закрыл контейнер, положил на него руки, а на руки опустил голову. Незаметно для себя он уснул тревожным сном.
Утро не принесло Хендерсону облегчения, как он того ожидал. Наоборот, его волнение увеличилось. Голова болела, и живот скрутило так, что Велингтону и остальным пришлось ждать его во дворе еще добрых дополнительных десять минут.
— Ну что же вы, Хендерсон, — укорил его начавший уже нервничать Велингтон. — Все ждут только вас. Вы у нас сегодня, можно сказать, именинник.
Хендерсон в ответ только проворчал что-то нечленораздельное и уселся на заднее сиденье пикапа. Дорога была неровной, и машину трясло так, что программист несколько раз хотел просить шофера притормозить в самом неподходящем для этого месте. Но мысль о змеях, прятавшихся в расселинах между камнями, останавливала его. Он терпел, и его терпение было вознаграждено. К моменту, когда они прибыли