Да уж, наборчик вышел что надо! На это могут уйти месяцы. Но он своего решения уже не изменит. Как и я.
— Что такое, Павел Андреевич? — рассмеялся Бражников. — Уже передумали?
— Нет, я выполню все ваши условия, Валерий Николаевич, — произнёс я. — У меня есть причины, по которым я должен стать сильнее. Поэтому сдаваться я не собираюсь.
— Что ж, не скажу, что меня это радует… — вздохнул он. — Но вы слишком настойчивы. Даже мою волю проломили. Теперь мне надо отдохнуть. Увидимся мы, думаю, нескоро. Сделайте всё, как я и сказал, и тогда мы продолжим обучение.
— Продолжим? — переспросил я.
— Ну да. Оно уже началось, — заявил Бражников и направился в приёмное отделение — к выходу.
Отлично! Это можно считать победой. Я и не думал, что он сразу же назначит день для первого урока. Для начала придётся пройти ряд вступительных испытаний. Но с этим я разберусь.
Вообще, в судьбу я не верю. Даже несмотря на то, что после смерти меня занесло в другой мир. Но как иначе объяснить мою встречу с Бражниковым, не знаю. Ведь я с самого начала планировал отправиться на его поиски, как только появится свободный день. Однако нам было суждено снова пересечься в этой же клинике.
Будто всё так и должно было сложиться.
И, кстати, его замечание насчёт шрама точно нужно принять к сведению. Пока что я едва-едва стягиваю его кожей. Но этого мало, чтобы скрыть полученную рану от более способных лекарей.
Возможно, обретя «гистологический анализ», я смогу полностью зарастить этот дефект. Медлить нельзя. Уже в ближайшие дни нужно составить собственную программу тренировок и начать наращивать лекарский потенциал. Думаю, работает это примерно так же, как набор мышечной массы.
Мало кто знает, но на самом деле мышцы после регулярных тренировок увеличиваются не из-за того, что в них начинает поступать больше питательных веществ. Это работает не совсем так.
На деле каждая силовая тренировка приводит к огромному количество микроскопических разрывов мышечной ткани. Во многом поэтому после упражнений мышцы и болят. Затем эти микротрещины зарастают за счёт поступающих в организм белков. Возникает гипертрофия, и мышцы увеличиваются.
Другими словами, без надрывов не будет и роста. Возможно, с лекарской магией нужно поступить точно так же. Только такие тренировки стоит проводить не в стенах клиники, а в выходные дни. Нельзя, чтобы я оказался без магии в самый ответственный момент. Моё обучение никак не должно повлиять на здоровье пациентов.
На часах было семь утра, когда мы с Евгением Кирилловичем пришли в кабинет главного лекаря.
Преображенский выглядел напряжённым. Под глазами лекаря появились чёрные круги. Похоже, эта эпопея с турниром и всё, что за ним последовало, вымотали его донельзя.
— Я разговаривал с нефролекарем Кондратьевым, — произнёс Андрей Фёдорович. — Он сказал, что пациент вовремя попал к нему в отделение. Больной уже стабилизирован. Остаётся только дождаться, когда он придёт в себя. Хорошая работа, Павел Андреевич. Рад, что пациент Григорьев оказался в надёжных руках. Только меня немного смущает ситуация, которая с ним произошла. Вы уверены, что не давали Григорьеву никаких препаратов?
— Абсолютно, Андрей Фёдорович. У меня есть все основания полагать, что это было чья-то намеренная попытка убить пациента, — заявил я. — Тем более, как я уже и сказал, кто-то подмешал в мой кофе транквилизатор.
— Да, только доказать этого никто не сможет, — сказал Преображенский. — Не подумайте, что я вам не доверяю, Павел Андреевич, но сами посудите — что мы можем сообщить службе безопасности в данном случае? Что один из врачей вырубился после чашки кофе, а затем тут же пришёл в себя и побежал спасать умирающего больного, которого, предположительно, кто-то намеренно пытался убить? Пока что придётся ограничиться внутренним расследованием. Я сам займусь этим. Охрану, как вы и советовали, к Григорьеву приставят. Но этим придётся ограничиться. Посмотрим, что он сам нам скажет, когда придёт в себя.
— Андрей Фёдорович, если я правильно понимаю… — замялся Гаврилов. — К Булгакову никаких претензий нет? Он всё сделал верно?
— Несомненно, Евгений Кириллович. Вы воспитываете способного лекаря. Чего, признаться честно, я от вас не ожидал, — сказал Преображенский, а затем снова обратился ко мне: — А вас, Павел Андреевич, прошу не расслабляться. Поздравляю с первым успешным дежурством. Но через два дня будет ещё одно. Помните о нашем уговоре.
— Я и не думал забывать о нём, господин Преображенский, — кивнул я. — Всё будет сделано в лучшем виде.
Когда мы покинули кабинет главного лекаря, Гаврилов тут же прошептал:
— Что это было, Булгаков? О каком уговоре идёт речь? Что вы опять умудрились затеять?
Нет смысла скрывать от наставника возможность моего скорого ухода от него. Гаврилов — тот ещё брюзга, но мешать он мне точно не будет. Я уже убедился, что человек он честный. Хотя бы относительно.
— Если моё следующее дежурство пройдёт гладко, мне дадут должность лекаря, Евгений Кириллович. Надеюсь, вас это не расстроит, — произнёс я.
— Как это? — оторопел он. — А мои протоколы…
— Я благодарен вам, что вы «подарили» мне возможность потренироваться заполнять документацию за вас, но вскоре наши пути разойдутся, — произнёс я. — Хотя прощаться ещё рано. Должность лекаря я ещё не заслужил. А когда заслужу — перееду в один из ближайших кабинетов. Если что, мы всегда сможем помочь друг другу.
— Да уж, Павел Андреевич, двигаетесь вы к своей цели словно таран, — усмехнулся Гаврилов. — Но пока что — вы мой помощник. И вас ждёт ещё четыре часа приёма. Пациенты уже ждут.
Пациенты — это не проблема. Проблема — Аристарх Биркин.
Интересно, кстати, выразился Гаврилов.
«Как таран».
Что ж, значит, продолжу двигаться в том же темпе, раз эта методика работает. Поэтому после приёма попробую-ка я протаранить корпус главного дознавателя!
Раз улик он после себя не оставил, значит, имеет смысл переговорить с ним лично.
* * *
— Что-то вы себя совсем неважно чувствуете, Эдуард Дмитриевич, — нахмурился Миротворцев и закончил осмотр своего коллеги Дубкова. — Экстрасистолия появилась. Давление скачет. Перенервничали после произошедшего на турнире?
Эдуард Дубков был в