Начальник медленно поднялся из-за стола, глаза его налились ненавистью.
– Пошел вон отсюда, – прошипел он сквозь зубы.
Кайдаш с удовольствием покинул кабинет руководства и насвистывая двинулся по коридору в сторону лестницы. Жизнь прекрасна!
Ничего, он потерпит еще примерно с полгодика и тоже положит рапорт на стол. Нужно будет дождаться подходящего случая, чтобы его увольнение никого не удивило. Он уже решил, как распорядится свалившимся на него богатством, нашел надежных людей, зарабатывающих на крипте. Понятно, что крипта – это мыльный пузырь, но пока он не лопнул, можно вполне прилично наращивать вложенный капитал. Разумеется, не весь, лишь небольшую часть, но если процесс пойдет гладко, можно будет рискнуть более крупными суммами, потом вывести все, конвертировать в фиатные деньги и инвестировать туда, куда подскажет опытный финансовый специалист. Такой специалист у Николая есть. Все равно настоящими инвестициями заниматься нельзя, пока Кайдаш числится офицером полиции, он ведь не сможет объяснить, откуда у него такие деньги. А крипта хороша своей анонимностью и невидимостью для налоговых органов. Зато когда он уволится, сможет получать легальные доходы и ни в чем себе не отказывать.
И тогда жизнь станет еще прекрасней!
2090 год
Директор Центра подготовки вызвал к себе Эльдара, начальника отдела распределения нагрузки, проще говоря – начальника Щитка. Разговор предстоял не очень приятный. Директор уважал Эльдара и ценил его деловые качества, поэтому заранее внутренне морщился при мысли о том, что сейчас придется давать указания, далеко выходящие за рамки корпоративной этики. Если бы он мог по-человечески объяснить начальнику Щитка, в чем проблема, было бы куда легче. Но нельзя.
Черт бы взял этого Стражалковского с его заявкой! Сверху, от руководства Комитета, пришло указание включить в стоп-лист все, что напрямую или хотя бы косвенно связано с Алиной Бояршиновой, сестрой создателя Тоннеля, и всей ее семьей. И это еще не все! В стоп-лист попала и книга Федора Стражалковского «Забытые тайны». Стоп-лист – документ с высочайшим уровнем секретности, хранится в единственном экземпляре в сейфе председателя Комитета, а прочие, довольно немногочисленные, допущенные к этой информации, обязаны знать все пункты на память. Сиди теперь, зубри до полного истощения мозга. Новую версию стоп-листа выдали в распечатанном виде на руки ровно на трое суток, после чего все тщательно пронумерованные листы должны быть сданы для утилизации. Никаких цифровых копий, не говоря уж о бумажных. Не успеешь выучить за трое суток – пеняй на себя. Пропустишь потом какую-нибудь «неправильную» заявку – получишь скандал и увольнение с волчьим билетом. Разумеется, в координационном совете такая заявка все равно не пройдет, не бывает такого, чтобы все двенадцать человек прохлопали ушами, но при обсуждении станет понятно, что кто-то вовремя не заметил. Подобных ошибок руководство не прощает. Слишком многое стоит на кону.
Начальник Щитка сидел перед директором спокойно. Никаких огрехов в работе он за собой не знал.
– Стражалковский отозвал заявку, – сказал директор.
– Наконец-то, – с облегчением вздохнул Эльдар. – У меня куча запросов на инструкторов низших уровней, Наяна сейчас очень пригодилась бы при распределении нагрузки, а то другие инструкторы уже волком воют.
– Эльдар, – директор побарабанил пальцами по столу, – Наяну придется уволить.
– Что?! Почему? Что она натворила?
– Она ничего не натворила, но уволить придется.
Эльдар сперва побледнел, потом позеленел от злости. Он с пониманием относился к руководящим указаниям политического или финансового характера, воспринимал их как должное, но совершенно не выносил, когда кто-то, пусть даже очень высоко стоящий, вмешивался в его непосредственную работу. Инструкторы, их отбор и увольнение, их аттестация, повышение квалификации, распределение нагрузки – все это его вотчина и только его, никто не смеет лезть и приказывать. Директор Центра прекрасно знал об этом, потому и предвидел резкую негативную реакцию.
– Наяна – прекрасный работник, – процедил Эльдар. – Я не собираюсь ее увольнять.
– Ты должен.
– Я и так слишком много должен! Ты с самого начала поставил меня в известность, что заявка Стражалковского – тухлая и что хода ей не дадут. Ты потребовал, чтобы я подобрал инструктора попроще, такого, у которого нет возможности что-то узнавать и который не станет предварительно вентилировать пространство с целью выяснить перспективность работы. Ты потребовал – я сделал, нашел тихую покладистую девочку без связей. И заметь себе, не стал спрашивать, почему ты принял заявку и назначаешь инструктора, если заранее знаешь, что разрешения не дадут. Я повел себя как послушный исполнитель, который верит, что начальник знает, что делает. Чего еще тебе надо? Я и без того подставил девчонку, ввалил ей коммерческую нагрузку на два месяца, а эта нагрузка потом не пойдет в зачет при аттестации, потому что не было Тоннеля и нет результата. За эти два месяца она могла бы по Госпрограмме вести еще одного-двух студентов, ей скоро третий уровень получать. Я ее подставил, а теперь должен уволить под выдуманным предлогом? И что обо мне будут говорить другие инструкторы? А мои сотрудники в Щитке, мои подчиненные? Как они после такого будут ко мне относиться?
– А тебе не все равно? – прищурился директор.
– Нет, мне не все равно! – взорвался Эльдар. – Я могу управлять подразделением только тогда, когда подчиненные во мне не сомневаются. До тех пор, пока мои решения выглядят понятными, пусть даже не всегда справедливыми, в отделе и во всей работе по подготовке царит порядок, четкость, слаженность. Люди должны понимать, что будет завтра и послезавтра, а для этого они должны понимать логику своего лидера. С этой логикой можно соглашаться или не соглашаться, но она должна быть им известна. Если человек не понимает, что будет завтра, он становится неуправляемым. Какая логика может быть в том, чтобы уволить инструктора второго уровня, на которого не поступило ни одной жалобы и который за аттестационный период не допустил ни одного прокола?
– Так уж и ни одного? У нее что, не было ни одного провала при тестировании?
– Были. Но в прошлом году и в позапрошлом. Это отмечено в аттестациях. Если бы мы за это увольняли, то следовало сделать это раньше. За текущий год у Наяны нет нареканий, годовая аттестация через два месяца. Если ты собираешься предложить мне то, о чем я подумал, то лучше даже не заикайся. Я не стану