Леди Чешеви откинула крышку, и я меня перехватило дыхание. Там лежало несколько отрезов дорогущей ткани, серебряный женский набор из зеркала, щетки и пара гребней, и еще были шкатулки, содержимого которых я не знала.
– Но я даже вас не знаю, – пролепетала маман, переводя осоловелый взгляд с меня на леди Чешеви и обратно. Кажется, она ожидала чего угодно, но не того, то ушедшая «по важным делам» накануне дочь, вернется со свекровью и предложением о браке.
– О, в этом нет ничего сложного, – улыбка матери Тейтона была такой милой, словно мы выбирали платье к вечернему приему, а не обсуждали мое такое внезапное будущее. – Я леди Мелиса Чешеви. Нашей семье принадлежит крепость высоко в горах и пара домов. Кажется, один с этой стороны перевала, и два с другой, но этого я точно не помню. Никаких долгов или политических дрязгов за нами не имеется, так что я настоятельно прошу вас подписать договор. По большей части это формальность, так как молодые уже все между собой решили.
– Но… Виола? – кажется, эта новость была все же слишком неожиданной. – Мы же с тобой обсуждали графа Эрзо…
– Мама, он неимоверно стар. И глуп. И если ты все еще рассчитываешь на его влияние… боюсь, он даже не вспомнит о том, что у него есть жена через каких-то полгода. Так что это совершенно бессмысленная ставка. А это, – я указала на большой деревянный ящик, что так и стоял, не тронутым, – поможет благополучию куда больше.
И словно только и ждала этих слов, леди Чешеви вынула из кармана большой сложенный лист, протянув его моей матери с милейшей из своих улыбок.
– Я, кажется, не говорила, что в договоре есть пункт о ежегодных выплатах семье невесты, пока она здравствует? Сумма не слишком большая, но достаточная, чтобы вы могли чувствовать себя несколько спокойнее за ее здоровье.
Вот тут уже я вытаращилась на удивительную женщину, с которой приехала. И на этот взгляд мне ответили легким озорным подмигиванием. Кажется, у леди Чешеви были учтены все возможные возражения со стороны моей матери. И против такого козыря уже никто не мог возразить.
**
Леди Чешеви заставила меня сменить платье. После путешествия в город, что казалось вовсе невозможным событием, я была готова просто завалиться в постель и больше не вставать часов шесть. Но все вышло иначе. Передав меня с рук на руки молчаливым девушкам, в которых явно было что-то и не от людей, леди Чешеви напоследок сказала, что ждет меня через час, и удалилась, шурша юбками.
– И что же теперь? – поглядывая на маленькую армию, что оказалась в моем распоряжении, неуверенно уточнила.
– Купаться, одеваться, – лаконично ответила одна из девиц, пожав плечом и протянув мне кубок. Он был из дорогого синего стекла, такого глубокого цвета, словно кто-то собрал кусочек ночного неба в нужную форму. А внутри, меньше чем на четверть содержимого, плескалось что-то белое, оттеняя глубину цвета.
– И что это?
– Бодрит, – так же односложно отозвалась девушка, словно мой вопрос казался ей неразумным. Я же, решив, что травить меня никто здесь точно не станет, слишком много усилий было приложено, со спокойной душой одним разом проглотила предложенное.
Горло перехватило от ощущения чего-то холодного, но невероятно жгучего. Жидкий огонь прошел от горла к самому животу, свернувшись там мягким согревающим теплом. Вот только комната разом поплыла, потеряв четкость.
– Спокойно. Сейчас пройдет, – наставительно проговорила старшая из девушек, и меня быстро, в четыре руки принялись раздевать. Через минуту я уже стояла в большом тазу, а на голову мне выливали из кувшина теплую, пахнущую цветами, воду.
Еще через полчаса на мои завитые локоны осторожно, словно хрусталь, водружали диадему, подаренную накануне сильфидами. Платье, серебряно-белое, струилось, словно ледник, переливаясь мелкими камнями и искрами. Пышный подол с десятком нижних юбок и каркасом, изящные сапожки на невысоком каблуке – все это было удивительно, но невероятно прекрасно.
А в довершение всего, когда диадема оказалась на своем месте, на плечи мне, словно дорогое манто, накинули меховую накидку, что я привезла из святилища воздушных дев. Все такой же неправильной формы, но вычищенная до слепящей белизны, с большой бриллиантовой брошью, скрепляющей ее на плече. Из зеркала на меня смотрела молодая и прекрасная, величественная и явно благородная снежная королева из сказок. Не та, что ловила нерадивых путников, отдавая их на волю морозов и чудовищ, а прекрасная и мягкая, что укрывает по осени озимые снежным одеялом.
– Вот и хорошо, – заметила девушка, что командовала остальными. – В таком виде можно выходить.
И словно услышав это, в комнату, легко постучав, заглянул леди Чешеви. Она была одета в новое, праздничное платье, а на плечах лежала почти такая же меховая накидка, как и у меня.
– О, моя дорогая! Ты просто восхитительна! Гости будут в восторге.
– Гости? И много их планируется?
– Все, кто успеет добраться, – пожала плечом леди и протянула мне руки. Так и ступая вместе по коридору, шурша подолами, мы вышли почему-то в сад.
**
Он преобразился. Цветы, словно заключенные в хрустальные оболочки, сверкали ледяной коркой. Между деревьями растянулись целые гирлянды огней, отражаясь и приумножаясь в сосульках и ледяных каплях. Между деревьев, словно большая бело-серебряная змея, вился длинный стол, искрящийся хрусталем бокалов.
Почему-то я думала, что гостей будет немного, только семья самого Тейтона, но и тут я ошиблась. Вокруг ходили богато одетые дамы с диадемами в прическах, лорда, величественные и грозные. Рыжие, блондины и темноволосые, со смуглой кожей и бледные, словно никогда не видели снега. И между ними, словно выбеленные временем картины, парили в ладони над землей духи и странные существа, с неясными очертаниями. Вокруг одних сверкал искрами воздух, иные, как мои знакомые сильфиды, были подобны самому воплощению ветра.
– Госпожа! – рядом, вынырнув из ниоткуда, замерла одна из припомненных мной дев. – Ты так прекрасна, что луна сегодня стыдливо прячется за тучи.
– Спасибо, – смущаясь под взглядами множества глаз, попыталась улыбнуться я. И это подействовало, словно какой-то сигнал.
Все гости разом обернулись в мою сторону, вверх были подняты кубки, а над деревьями, над всем садом, вспыхнули искры, медленно опадая на зеленую траву.
– Многая лета Госпоже Первого Снега!
От громкого слаженного