– А без свадьбы никак нельзя?
На меня тут же уставились три пары глаз. И если старуха смотрела задумчиво, а ее помощница с удивлением, то глаза Зиминика заметно потемнели от гнева.
– Хочешь все же прогуляться в норы демонов? Тебе решать.
И что-то такое было в его словах, что я ни на миг не сомневалась: скажи я «да», и мы тут же покинем поселение, чтобы броситься на поиски королевы. Чтобы сложить там свои неспокойные головы.
**
Мысли вились в голове, как песчаная буря, накрывая беспросветной тьмой из множества мелких, колючих песчинок, что при сильном ветре способны содрать кожу. Я приняла решение, но все еще не верила, что это все реально. Впрочем, наблюдая за тем, как несколько молодых женщин суетятся вокруг меня, выбирая ткани и наряды, может, я свыкнусь с происходящим только к третьему ребенку? И такое бывает.
– Вот этот цвет очень подойдет к ее волосам, – проговорила одна из женщин, прикладывая к моему плечу красивое красное полотно, вышитое золотыми бусинами.
Стоило мне согласиться, как Манерен взяла меня под руку и увела в центральные пещеры, сдав с рук на руки матронам. В самом же гроте тут же началась какая-то суета: в костер подбросили дров, в дальней стороне появились низкие столы, на которых женщины принялись замешивать тесто, а мужчины в паре шагов нарезали мясо. Казалось, все поселение только и ждало нашего с Косианом появления.
А здесь, за плотной тканой занавеской, меня готовили к принятию в новую семью, в новое племя. И тут же к свадьбе.
– У тебя очень красивый цвет волос. Не видела таких, – помогая расстегнуть куртку, заметила одна из женщин. Другая растирала какую-то пасту в маленькой керамической мисочке, а третья раскладывала наряды на постели. Как поняла, каждая ниша в этой большой пещеры была чем-то наподобие дома или шатра для отдельной семьи.
– У мамы был не такой, так что, наверное… достался от отца, где бы он ни был, – почему-то я чувствовала себя с этими женщинами спокойно. Словно со старшими рода. Но не так, как было в Оазисе Срединной луны. Там меня никогда не отпускало ощущение чуждости, неправильности. А может, мои соплеменники знали, откуда я взялась?
– Может, и так. Никто из нас не встречал Полуденную тень, – с каким-то восторгом прошептала женщина, что меня раздевала, а ее глаза расширились от восторга и ужаса. Но на губах все же играла улыбка.
Другая фыркнула и подала мне неширокое тонкое полотно, чтобы завернуться. Женщины уже рассказали, как все пойдет, так что я была готова. Почти.
На тело наносили красную и золотую краску, которая застывала коркой. Волосы промаслили и расчесали так, что в них отражался свет огней. Я походила на картинку, а не на саму себя. На расписное, узорчатое дерево, над которым долго-долго работал умелый резчик.
К тому моменту, как за занавеску заглянула Манерен, у меня разве что лицо осталось не раскрашенным, если не считать узора на лбу.
– У нас все готово. Как вы?
– Немного еще надо подождать, пока краска не успела подсохнуть, – рассматривая меня со всех сторон, ответила одна из женщин.
– Хорошо. Тогда мы собираемся все на месте и ждем вас. Как сможете – приходите.
Через полчаса меня, укрытую плотным покрывалом с головой, поддерживая под руки, вывели в тот же грот с озером. Я ничего не видела, кроме слабых отблесков, проходящих через ткань, камней и песка под ногами. Но я слышала гул множества голосов. От этого сердце взволнованно стучало в груди.
– Проходите сюда, – я узнала голос старухи, а через мгновение с меня сдернули покрывало. Стоять так, одетой только в рисунки из хны, от которой немного чесалась кожа, было странно, но я почти не ощущала себя голой.
С противоположной стороны озера колыхались люди. Но это меня не касалось. Я слушала голос старухи.
– Фейге Нбагоро, Красная Птица Пустыни, я принимаю тебя под свой покров. Этим песком, – меня потянули за руку, и я зажмурилась, когда на голову мелким потоком посыпался песок, щекоча плечи, шурша по телу.
– Я принимаю тебя этим огнем, – песок пропал, и меня окутало плотное облако теплого, ароматно дыма. – Принимаю этой водой и своей кровью.
На плечо легла сухая, влажная ладонь. Проморгавшись, я опустила взгляд и увидела, как среди узоров хны появился кровавый отпечаток ладони.
– Смой с себя прошлое, девушка, – старуха указала на озеро. В этом месте спуск был плавным, а дно светилось белым, чистым песком.
Медленно, все еще поддерживаемая с одной стороны женщинами, я спустилась к воде. Холод куснул за пальцы, волной пройдясь по телу вверх.
– Зачерпни горсть песка и смой краску, ополосни волосы. Смой все. Оставь прошлое воде. Она пройдет сквозь камни и вернется чистой, забрав все твои печали.
Чужие руки пропали, и я двинулась дальше, подрагивая от холодной, обжигающе чистой воды.
Я сделала, как велели. Но краска плохо сходила, хлопьями отставая от тела, загрязняя воду. Но я терла и терла. Ноги, плечи, живот, пока на месте рисунка не остался яркий оранжевый узор вместо потемневшей пасты.
– Волосы,– подсказали мне, и, глубоко вздохнув, я погрузилась под воду с головой.
Дыхание перехватило, но почему-то я не торопилась выныривать и даже открыла глаза. Поборов неприятные ощущения, сквозь муть, перед глазами вдруг вспыхнули искры. Красивые, похожие на светлячков, яркие и словно бы живые. Они окутали меня со всех сторон, легким зудом лаская кожу, ныряя в волосы и путаясь в парящих прядях. Это было так неожиданно и красиво, что я едва не рассмеялась вслух. А вынырнув, дернула головой от неожиданного гула голосов. Они эхом разносились по пещере, отскакивая от стен и умножаясь. Люди, что стояли с той стороны озера, приветствовали меня, свою новую сестру. И от этого на глаза навернулись слезы. Мне были по-настоящему рады! Словно сестра, потерянная многие годы в песках, все же вернулась домой.
Не успев выйти из воды, я согнулась, прижимая ладонь к бешено стучащему сердцу. Так далеко от дома, там, где меня вполне могли убить за одну только одежду чужого племени, меня встречали и принимали как свою.
– Выйди к нам, Фейге, моя новая сестра, – это был голос девушки с бельмами на глазах.
Медленно, на негнущихся ногах, я побрела сквозь воду к берегу. Ко мне потянулись руки. На плечи, на голову тут же набросили покрывало, и женщины принялись меня обнимать и целовать в щеки, в губы. Мгновение, и десятки рук принялись стирать капли с моего тела, промакивая его яркими тканями