Внутреннее убранство посольской резиденции Катю по-настоящему впечатлило. Камины, украшенные лепниной, огромные зеркала, светлые, выполненные в белом и золотом залы, бесподобной красоты лестницы внушали некое благоговение перед мощью Империи. Не менее шикарными, чем в Версале, здесь были люстры. И повсюду она замечала ненавязчивые свидетельства того, что здесь территория России.
- Графа сейчас нет на месте. С утра уехал по важным делам. И советника его тоже нет, - стал пояснять Каржавин. - Но я вас пока чаем напою. Поболтаем. Так и дождёмся их.
В центре одной из стен парадного зала, который решил ей показать Фёдор, размещался портрет императрицы Елизаветы Петровны. Также тут был портрет Петра I. Каржавин рассказал, что именно благодаря первому императору во Франции было открыто Российское представительство.
Девушке казалось, что даже воздух здесь какой-то другой, и вся атмосфера близка и понятна. Радостно стало от этого. Непередаваемое ликование охватило, до мурашек.
Портретов Екатерины II здесь не имелось. Катя совсем запуталась в истории и исторических личностях. Настолько, что спросила у Каржавина, заворожённо уставившегося ей в декольте, где же Екатерина Великая. Тот не понял вопроса. Решил, что она имеет в виду Екатерину I. Катя мысленно спохватилась, что Екатерина Великая правила после Елизаветы, то есть её время ещё не пришло, и прикусила язык. Благо Фёдор быстро забыл об этом престранном вопросе. Он то и дело сам сбивался и забывал, что хотел сказать. Его растерянно-восхищённый взор бродил по её лицу и фигуре. И это начинало уже смешить Катю. Она до сих пор не понимала, как после всего увиденного ночью, может держать себя в руках, а тем более что-то предпринимать. Должно быть, как человек, который под действием стресса совершает подвиги, а потом сам поражается этому, так и она, когда всё закончится, будет в шоке от своего нынешнего самообладания и смелости.
Посла ждать пришлось долго. Каржавин сколько мог, развлекал её рассказами о жизни в нынешней России. Поведал о том, как сам вместе с отцом сбежал оттуда, как Михаил Петрович его перед императрицей отстоял и даже взял на работу при посольстве. Но хоть и весело им было вот так болтать, однако вскоре ему пришлось уйти. Ждали дела. Катя же заснула прямо на диване в приёмной Бестужева-Рюмина. Спала так крепко, что не слышала, как Фёдор принёс одеяло, заботливо укрыл её и наказал никому не беспокоить их гостью.
Проснулась Катерина от звука тяжёлых шагов. Бестужев-Рюмин, хоть и прямой, как всегда, а всё же ступал устало. Должно быть, дни празднований и навязчивого к нему внимания выдались для русского графа трудными. Ведь уже не молод.
На горничную маркизы Помпадур и не взглянул. Лишь когда спешивший следом Каржавин указал на неё, посол оглянулся.
- Помните Катю? – говорил Фёдор.
А Михаил Петрович хмурился. То ли вспоминал, то ли недоволен был, что она тут у него расположилась. Катрин вскочила на ноги, пытаясь одновременно поправить платье и присесть в реверансе.
- Вы? Помню, помню, - бросил Бестужев-Рюмин. – Ко мне? Проходите.
Даже не удивился, что она пожаловала.
Кабинет посла был выполнен в бежевых тонах. На стенах висели гобелены ручной работы. Один особенно впечатлял: большой фламандский ковёр, изображавший сцену охоты на буйвола. На невысоких шкафчиках по углам комнаты стояли канделябры с Амурами. В дальней части кабинета располагался большой стол с бронзовыми накладками.
- Присаживайтесь, - он сделал жест в направлении стула.
Сам тяжело опустился в своё кресло.
- Я о вас думал.
Михаил Петрович на какое-то время отвлёкся, глядя в принесённые секретарём бумаги. Потом сделал в одном из документов моментальный росчерк пером. После чего поймал её глаза своим твёрдым карим взглядом.
- Расскажите подробнее о себе, - сказал приказным тоном.
Кате стало неловко. Она ведь и причину своего визита не успела озвучить. Бестужев-Рюмин сразу дал понять, кто здесь главный. Девушка вздохнула и принялась сбивчиво говорить.
Его сиятельство не перебивал, только хмурился. Посреди повествования сделал знак помолчать и позвонил в колокольчик, велел слуге пригласить Голицына и Каржавина. Когда сотрудники посольства явились, разрешил девушке продолжать. Этот несвязный рассказ Кати о своём происхождении, о семье, уехавшей во Францию и сменившей фамилию по непонятным причинам, совершенно не вызывал доверия. Но сбивало с толку её великолепное знание русского языка.
Выслушали и крепко задумались. К слову, пропуск в пансион всё-таки понадобился. Граф внимательно изучал его, особенно подпись Помпадур.
- Неужто отец и мать её были врагами Государства Российского? Иначе, зачем бежали? – повернулся Бестужев-Рюмин к Голицыну.
- Или наоборот, тайными агентами, - вставил Фёдор. - Потому имя и сменили. И дочери о себе ничего не рассказывали.
- И такое может быть, - согласился Голицын, до того безмолвствовавший. – Правда, лично я ни о чём подобном не слыхивал.
Помолчав, он добавил:
- За столько лет жизни во Франции она стала француженкой до мозга костей. Нельзя не принимать это во внимание.
- Нет, - Кате стало обидно, что о ней говорят так пренебрежительно, в третьем лице, унижая её уважение и любовь к родине. - Я русская и ею останусь.
Она всегда знала, что сохранит свой язык и веру. Здесь, в чужом времени и в чужой стране, потребность в этом стала особенно острой. Никогда прежде Катерина не задумывалась над такими серьёзными вещами, как патриотизм. Сейчас же для неё это значило много. Она давно поняла, что если не вернётся никогда в настоящее, будет защищать свою родину. Даже перед своим мужем, если придётся.
Но одно дело – думать об этом всём абстрактно. А другое – столкнуться лицом к лицу. Как она объяснит потом маркизе своё присутствие здесь? Имеет ли право говорить с русскими? Что если её за это накажут? Страшилась она и того, что может всплыть правда. Конечно, никто не поверит, что она из будущего. Но как здесь, в сердце Франции, оказалась русская девушка? Наверняка это может заинтересовать как французов, так и русское посольство. Катя впервые настолько глубоко осознала всю серьёзность и опасность своего положения.
- Да неужели ты на самом деле обычная горничная? – вскинул брови посол. – Эх, далеко пойдёшь, девушка.
- Выслушайте меня! – взмолилась Катя, не обратив внимания на похвалу. - Я знаю многое о маркизе и её пансионе Олений парк.
- То, что Людовик там баб валяет, пока Помпадурша правит страной? – хохотнул Голицын. -