— Точно! И это явление называется «ночным бризом». Рыбаки и моряки давно это заметили, хоть и не знают причин. И используют для хождения под парусом.
— Учитель, а как же боги? Нас учили, что куда дуть ветру решают Борей, Зефир, Нот и Эвр[1].
Чёрт! И что прикажете мне отвечать? Я совершенно не готов выступать тут с атеистическими идеями. Судьба богохульников в эти времена слишком часто бывала печальной. Но почему? Почему я совершенно не готов к уроку⁈
— Сергей Иванович! Да что же вы делаете? — наша завуч Анна Серафимовна начала возмущаться, едва вошла. — Кто разрешил вам преподавать природоведение? У вас, между прочим, по плану — урок арифметики! Голубчик, ну сколько вам можно твердить? Никаких отступлений от учебно-методических планов. И на уроках преподаем в пределах учебника, всё остальное — факультативно…
«Уф-ф-ф! Это же сон!» — успел облегчённо подумать я и проснулся.
* * *
Обычно я просыпаюсь, прекрасно помня и осознавая, где я нахожусь, какое сегодня число и примерно — время на часах. И даже отсутствие часов в последний год этому не мешало. Но сейчас всё было иначе, я выплывал из объятий Морфея медленно и тягуче. Блин, да я же весь в холодном поту. Перепугался я во сне, и сильно.
И правильно сделал, кстати. Это я с утра радовался тому, что суд состоялся и прошёл без особых последствий. Дядя Изя даже успел объяснить по дороге домой, что налог в итоге вышел достаточно скромный. Всего четверть от дохода.
А некая вменённая сумма сверху… Да, именно сумма. Поставки кагора в храмы и ко дворцу, мои преподавательские усилия и изготовление витражей — всё это оценивалось в некую сумму. И компенсировалось встречными поставками зерна, топлива, живого мяса, шерсти и льна и виноматериала из соседних районов.
— Сам увидишь, Руса, только чуть попозже, — объяснял мне Долинный. — Погонят к нам свиней, баранов, коз, коней, ослов, мулов, быков и коров. Просто чуть позже, когда страда завершится. И навьючат их солью, мешками с шерстью и рулонами льняной ткани. И бурдюки с молодым вином — тоже повезут.
Очень уж тут не хватало тут денег, даже для уплаты налогов. Вот и оговаривался такой «взаимозачёт». Послушать родичей, так все эти бесконечные «повинен» и «повинны» — не бремя налоговое, а благо!
Эмоции во время суда, облегчение от неожиданно быстрого его завершения и куча пояснений сложились в гремучий «коктейль», наложившийся на большую кружку глинтвейна, почти силком влитую в меня родичами сразу по возвращении домой. В результате я буквально пролился в сон. А теперь… Что у нас теперь? Судя по сумеркам за окном и состоянию организма, ужин я проспал. Ни-че-го себе! Позёвывая, я облачился и побрел на первый этаж башни, рассчитывая, что чем-нибудь там разживусь. А фиг там, не угадал!
— Руса, подымайся на крышу! Что смотришь? Это не я распоряжаюсь, так старшие родичи велели. Не будить, но едва встанешь — тут же отправлять к ним.
Ну, велели, так велели. Вот только скоро наступит ночь, и на крыше уже весьма свежо. Поэтому я, проходя второй этаж, нацепил халат потеплее и шапку.
Ого, а родня уже «тёпленькая»! Похоже, они тоже сбрасывали стресс, причём с самого момента возвращения. На столе — остывшие уже крупные куски шашлыка, лаваш и сыр, а в кружках, судя по запаху — всё тот же глинтвейн.
— Садись, Руса. Поешь и выпей с нами. Отметим нашу удачу.
— Удачу⁈ — чуть ли не возопил я. — Да какая же это удача? Треть года придётся тут пропадать, это не считая времени в пути! И вместо дела — знатных недорослей учить невесть чему.
— Сядь, раз тебе старшие велят! — довольно жёстко потребовал Долинный. — Правила вежливости забыл, парнишечка? Так я мигом напомню!
М-да… Как-то вечер не задался.
— Простите неразумного, уважаемые родичи! — тут я прервался на поклон. — Плохо спал, дичь всякая снилась, в разум ещё не вернулся. Сажусь и жую.
Я так и сделал, а мне тем временем начали «разум возвращать». Объяснили, что только дурак не радуется доступу ко дворцу, принцам и детям высоких сановников. Это же отличный способ не только лоббировать интересы Рода, но и «держать нос по ветру», быть в курсе всех сплетен.
— И жену сюда возьмёшь, да не только её. Ещё и девчонок, что твоя София учит. Тьфу! Да ты, и правда, никак не проснёшься, судя по блудливой ухмылке! — рассердился Исаак. — Да не о блудных делах тебе толкуют, дурень! Они — твой канал для разных сведений. И сплетни соберут, и сами разнесут. На рынок зеленщику и мяснику, водоносу и возчику, что привезет дрова, прачкам у реки, почтенным женам, что встретятся им в лавке ювелира или в «Розе Еркатов».
— А Роза эти сплетни соберёт да тебе перескажет, чтобы твоя голова не пухла! — поддержал старшего родича Мартик. — Да и в других делах поможет — языки учить, книги переписывать, парфюмерию готовить, учёт вести и хозяйство. Ты не смотри, что она мелкая, уже умеет.
— А потянет тебя на блудные дела да её одной не хватит, не сомневайся, она девочка умная, хоть и ревнивая! Сама подберет, кого надо и в кровать тебе подложит! — хохотнул Долинный. — А ты и не поймёшь, будешь думать, что сам всё решил…
— Ты думай, что и при ком говоришь! — возмутился мой будущий тесть.
Было заметно, что Долинный хотел бросить в ответ что-то язвительное, но… Один короткий жест Исаака, и он передумал. И повинился:
— Прости, брат, вино в голову стукнуло.
Тот досадливо скривился, но махнул рукой, показывая что «проехали». И заговорил совсем о другом:
— А вот то, что ты не знаешь, чему и как их учить будешь — плохо! Задерживаться мы не можем, надо срочно домой бежать. Но ты в дороге думай. А по приезде — напишем царю в грамоте. Такое надо заранее согласовать, чтобы не повторять за другими учителями. И тем более — чтобы не противоречить тому, чему они учат.
— Другими? — беспомощно пролепетал я. А ведь сон-то — «в руку» оказался. И планы нужны, и учебные пособия, и утверждение графиков.
— До сих пор их учили три греческих философа и пара персов учёных. Гордись, ты — первый